Тамара Мазур: В музеях может возникнуть проблема, когда современных произведений искусства вообще нет

- Сколько музеев подчиняется Министерству культуры? Какой бюджет был выделен на развитие украинских музеев в 2017 году?

- В Украине более 800 музеев государственной и коммунальной формы собственности, которые сохраняют государственную часть музейного фонда. Министерству культуры подчинено лишь тринадцать музейных учреждений. В Киеве это: Национальный музей истории, Национальный музей истории Украины во Второй Мировой войне, Национальный музей литературы, Национальный музей Тараса Шевченко, Национальный художественный музей Украины, Национальный музей Мемориал жертв Голодомора, Национальный музей народной архитектуры и быта Украины.

Государственным бюджетом предусмотрено около полумиллиарда гривен на программу, из которой финансируются не только музеи, но и библиотеки и культурно-просветительские центры. На музеи выделяется почти 280 миллионов гривен, из них 170 - это заработная плата. Частично деньги выделяются на коммунальные услуги и очень частично - на охрану - тринадцать миллионов при потребности в тридцать. Это всего расходы потребления и к сожалению сегодня на развитие музеев средств не выделяют. Нет денег на закупку произведений искусства, на реекспозицию, на проведение ремонтных и реставрационных работ.

Министерству также подчиняются двадцать пять заповедников, которые имеют музейный фонд. Но они финансируются по отдельной программе. Принцип финансирования, такой же, как и у музеев. Но по заповедникам ситуация критическая еще в том, что большая часть из них имеют на своем балансе памятники, которые требуют реставрации. То, что государство не предусматривает средств на реставрацию, приводит к тому, что памятники разрушаются или их состояние ухудшается. Привлекательность заповедника, в том числе зависит от внешнего вида памятников, которые находятся у него на балансе. Поэтому государство должно понимать: чтобы привлечь туриста или чтобы дать возможность заповедникам зарабатывать, надо позаботиться о его внешний вид, как минимум. Расходы на реставрацию памятников в любом случае должны были бы быть в государственном бюджете.

- Где музеи берут деньги на нужды, которые не финансирует государство? Удается ли им зарабатывать самостоятельно?

- Это средства специального фонда (госбюджета, - ред.), средства меценатов. Музеи, чтобы поддерживать хотя бы тот уровень, который имеют, вынуждены искать дополнительные источники поступлений, работать с меценатами для того, чтобы каким-то образом пополнять фонды, или реставрировать, или содержать свои помещения в надлежащем состоянии.

- То есть, это преимущественно средства меценатов?

- В основном это средства специального фонда; средства, которые могут зарабатывать музее, давая, например, музейные предметы на экспонирование другим музейным учреждениям. Это могут быть мероприятия, которые проводят, или в которых принимают участие музеи. Это могут быть другие платные услуги, предоставляемые музеями. Но это вряд ли может быть стабильным источником наполнения специального фонда музея. В основном, те большие затраты, которые могут нести музеи, они несут за счет средств меценатов.

- Какая стратегия является для того, чтобы сделать украинские музеи более прибыльными?

- На самом деле, пожалуй, во всем мире нет практики, когда музеи являются прибыльными. В них совсем другая миссия. Можно научить музей быть относительно независимым - то есть позволять зарабатывать средства, которые вкладывать в свою же деятельность. Содержание музеев, особенно в нашем государстве, когда большая часть из них довольно-таки старые - это исторические здания, они не всегда являются энергоэффективными, - это та работа, которую музеи никогда в жизни не сделают. Во всем мире музеи являются дотационными и получают поддержку от государства, или если это частный музей - от владельца этого музея. Конечно, они могут и должны зарабатывать деньги, но не речь идет об окупаемости или о заработоке в прямом смысле слова. Главное в музейном деле - не пересечь границу между собственно музейництвом и зарабатыванием денег, чтобы одно не вредило другому. К сожалению, бывают примеры, когда музеи переходят к тому, что занимаются бизнесом в музейном деле, и от этого страдает собственно музейная деятельность.

Фото: Тамара Мазур говорит, что украинским музеям приходится прибегать к помощи меценатов (Виталий Носач, РБК-Украина)

- Государство пытается научить музеи минимизировать расходы и увеличить доходы?

- Учить минимизировать расходы и увеличивать доходы - это не функция государства. Для этого есть много специализированных организаций. Но проводятся различного рода тренинги, семинары. В Украине есть много профессиональных музейных образований, которые занимаются этой работой. Мы формируем определенные методические рекомендации. Министерство культуры утверждает перечень платных услуг, которые могут предоставляться музеями. Наша задача таким образом прописать этот перечень платных услуг, чтобы музеи могли легально предоставлять услуги и получать за это деньги.

Мы постоянно находимся в диалоге с музеями и не только с музеями подчинение Министерства культуры. Но вопросы управления музеем - это вопрос руководителя и менеджера, который нанимается на работу. Потому что по новым правилам конкурсного отбора руководителей, каждый руководитель подает на конкурс свою программу на год и на четыре года. Эта программа, в случае победы, становится неотъемлемой частью контракта. Члены конкурсной комиссии, которые избирают руководителя, на самом деле выбирают не конкретного человека, а лучшую программу развития учреждения. Собственно, эта программа направлена на то, чтобы улучшить музеи, в том числе - учить их зарабатывать деньги.

- Во многих музеях экспонаты находятся в неудовлетворительном состоянии и нуждаются в реставрации. Сколько необходимо средств для проведения реставрации экспонатов в целом по Украине?

- Это очень сложный и очень больной вопрос. На сегодня, по некоторым подсчетам, около 60% музейного фонда нуждается в реставрации. У нас в подчинении есть Национальный реставрационный центр. Но один центр на всю Украину не может обеспечить реставрацию музейного фонда в необходимых объемах. Во многих музеях, особенно - национальных, очень часто в штатном расписании есть должности реставраторов. Часто музеи своими силами обеспечивают реставрацию, но не всегда они имеют необходимое оборудование. В Национальном реставрационном центре мы имеем фактически лучших специалистов в Украине, специалистов мирового уровня. Но, я думаю, их коллеги с Запада были бы очень удивлены, если бы увидели, в каких условиях они работают. Вопросы технического переоборудования реставрационного центра стоит достаточно остро. Потому что они пользуются оборудованием 30-70-х лет.

- Это не вредит экспонатам?

- Это совсем не вредит. То, что они делают - просто какое-то чудо, это -нечеловеческая работа. Это, наверное, только в нашей стране могут принять промышленные агрегаты и использовать их для реставрации. Наши люди настолько умны, талантливы и трудолюбивы, что могут взять промышленную машину и найти ей применение для этой ювелирной работы. Чтобы сделать реставрацию старинных книг, они в обычном бытовом миксере с водой сбивают разные виды бумаги, которые они иногда собирают как вторичное сырье, которое выбрасывают. Потом они его размачивают и на промышленном прессе віддушують, делая страницы, реставрируя страницы книг. У нас это делают очень хорошо и на сегодня существует очередь в реставрационном центре, для того, чтобы сдать им экспонаты.

- Насколько велика эта очередь?

- Заказов на реставрацию больше, чем их способность что-то реставрировать. Реставрационный центр получает только зарплату, и зарплата наших реставраторов, к сожалению, не является надлежащей. Если бы они работали в частном секторе, или уехали заграницу, их зарплата была бы в разы, иногда – в десятки раз выше. Поэтому несмотря на то, что центр должен как-то воздерживаться, они не могут сосредотачивать всю свою работу только на государственной части музейного фонда. Они обязаны выполнять работы по договорам, чтобы покупать, как минимум, расходные материалы, которые государство не финансирует.

- Существует ли оценка, сколько денег нужно на реставрацию экспонатов в музеях, подчиненных Минкульту?

- Конкретной оценки нет, но это очень большие суммы. Здесь вопрос не только денег, но и физической способности, потому что количество реставраторов в стране ограничено. Реставрация - это процесс, который нельзя ускорить, он идет по определенным технологическим процессом. Например, когда мы проводили презентацию эстонского меча, который вернулся в Украину, и начали его реставрацию, то наш специалист сказал, что если он будет планомерно заниматься только этим мечом, реставрация продлится восемь месяцев или до года. Потому что он по миллиметру под микроскопом вычищает, и ускорить этот процесс в принципе нельзя. Поэтому даже при условии наличия финансирования, этот процесс продлится очень долго в государстве. Но главное, чтобы он в принципе начался. Каждого года не реставрируя, появляется все новая количество экспонатов, которые требуют реставрации. Программа реставрации должна быть запущена и очевидно, что это наш долг – донести до Кабинета Министров и объяснить Министерству финансов, почему это важно. К сожалению, нас пока не слышат. Мы надеемся донести понимание необходимости сохранения культурного наследия.

- Как долго Министерство культуры пытается получить средства на реставрацию из госбюджета?

- Я в министерстве с 2014 года, и начиная с бюджета на 2015 год эти вопросы о выделении денег на реставрацию музейного фонда и недвижимых памятников поднимаются постоянно. Так же мы поднимаем вопрос о необходимости закупать произведения искусства. В определенный момент в музеях может сложиться проблема, когда современных произведений искусства нет вообще, то какой-то период выпадает из охвата музейными экспонатами.

- Но до сих пор средства на эти нужды не выделили?

- Нет. Иногда говорят закрыть границы, чтобы наши ценности не выезжали, потому что у нас нет рынка культурных ценностей. Существует потенциальная угроза потерять их, потому что они выезжают за границу, и там они дорого продаются, государство навсегда теряет свое богатство. Пока государство не начнет покупать это, чтобы сохранить, ничего не изменится. Много стран мира открыли свои границы, создали полноценные рынки культурных ценностей и они находятся в обороте. Но вместе с тем государства обретают возможность на то, чтобы выкупить самое ценное в государственные фонды.

- К сожалению, в Украине уже не раз происходили скандалы из-за пропажи экспонатов из различных музеев. Например, в картинной галерее райцентра Яготин работницу музея связали и вынесли несколько картин. При этом, во многих музеях нет сигнализации. Есть сигнализация в музеях, подчиненных Минкульту?

- Да, есть сигнализация, есть тревожная кнопка. Но огромная проблема с охраной остается. Охрана является обязательной для музеев, которые сохраняют государственную часть музейного фонда. Особенно музеи, которые имеют статус национальных, сохраняют не просто культурные ценности, а иногда – ценнейшие экспонаты государства. Государство установило, что расходы на охрану является защищенной статьей госбюджета, они не могут сокращаться. Однако проблема в том, что государство ежегодно недофинансирует эту потребность. Театры могут зарабатывать на себя. Если государство не будет дофинансировать частично их потребности, это не настолько критично. Но если речь идет о музеях, которые являются бюджетными учреждениями, и в принципе не могут быть самоокупаемыми, тогда этот вопрос становится критическим. Это вопрос, в том числе, национальной безопасности, национального культурного достояния.

Долгое время существовали проблемы с государственной службой охраны (сейчас - полиция охраны), которая ставила иногда завышенные цены за свои услуги, а качество этих услуг не всегда была соответствующей или пропорциональной цене. Долгое время уже циркулирует идея, чтобы перейти к частной охраны. На самом деле в Киеве или в больших городах проблем с частной охраной нет, но огромная проблема есть в отдаленных городах или в небольших городках, где не всегда есть охранные компании. В столице очень часто проблема охраны решается за счет частной охраны и тревожной кнопки сигнализации в полиции охраны. Но даже на эти действия, в свою защиту, музеи обязаны зарабатывать. То небольшое количество заработанных средств они в первую очередь тратят на охрану, и в них меньше средств остается на развитие музеев.

- Бывали ли в музеях, подчиненных Минкульту, случаи ограблений или исчезновение экспонатов?

- Грабежа на моей памяти не было. Но я была бы нечестной, если бы сказала, что в государственной части музейного фонда есть в городе все, что есть на учете. У нас давно была начата сверка фондов, которая так и не закончилась, оно постоянно продолжается. Во время сверки могут появляться определенные нюансы, связанные с двойным учетом, отсутствием или потерей экспонатов, потому что потеря тоже может быть разной. Может по-разному вестись учет экспонатов, очень часто бывает, что один экспонат ведется в учета и состоит из разных частей. И когда, например, осуществляют реставрацию этих 13 частей, составляют их, условно, в один, например, - кувшин, и берется на учет новый экспонат, то возникает вопрос, как так случилось, что у вас есть четырнадцать экспонатов. Или один есть, а тринадцати кусочков нет. Критически необходимо вести учет в электронной форме. Мы это можем называть реестром, электронным ресурсом – как угодно, но учет в электронной форме – это решение многих проблем. Кроме того, учет и оцифровка фондов позволит все же проверить вживую, или этот экспонат, как он учтен и в процессе этой сверки снять все вопросы.

Сегодня в музейной сфере, по крайней мере, в ведении Министерства культуры, есть несколько острых вопросов, связанных с сохранением музейных коллекций. Например, это то, что произошло во Львове, когда было заявление, что не обнаружено большое количество старопечатных книг. Честно говоря, я бы это заявление назвала немного политической. Ну нельзя по результатам частичного сличения сказать однозначно, что что-то пропало, что-то куда-то исчезло, или установить виновное лицо. Ответ на это можно дать лишь тогда, когда ты звіриш все фонды. Потому что, если ты сверяешь, например, Национальный музей истории – полмиллиона или даже больше единиц хранения, - нельзя все проверить. Делается сверка по группам, но опять же, сейчас для того чтобы проверить, надо проверить огромное количество писаных книг. Очень часто бывает, что что-то где-то находится на экспонировании, то кому-то было передано на временное хранение, что-то кому было передано в экспозицию и не вернулось. Экспонаты могут и не исчезнуть, но при первоочередной проверке их не обнаруживают.

Фото: Тамара Мазур говорит, что сверка музейных фондов началась в Украине давно (Виталий Носач, РБК-Украина)

- Относительно Львовской галереи искусств имени Бориса Возницкого, о которой вы начали говорить, в январе было сообщение, что из нее пропало 95 изданий XVII-XVIII веков. В мае директор музея Тарас Возняк сообщил, что по последним подсчетам пропавших книг больше двухсот. В то же время, львовские СМИ со ссылкой на источники сообщают, что на самом деле часть пропавших из музея древностей обнаружили на экспозиции, еще часть - на экспозициях в других музеях, куда они были переданы временно. Действительно часть экспонатов может быть где-то на экспозиции?

- Меня смущает, что они там не могут обнаружить старопечатных книг, но я понимаю, что в процессе сверки, наверное, и цифра может стать меньше. Меня гораздо больше беспокоят те расшитые учетные книги, которые были продемонстрированы на камеру. Есть главный хранитель в музее, который несет персональную ответственность за эту работу. Очевидно, что есть люди, которые должны понести ответственность конкретно за эти действия. Должно быть проведено расследование компетентными органами и должно быть установлено, когда и почему так произошло, и почему ответственные лица не проконтролировали эту ситуацию. Все учитывается в разных книгах, записи делаются по-разному. Иногда, будем откровенны, допускаются и нарушения инструкций. Поэтому я не исключаю, что в результате сверки в Львове может быть обнаружено или большую часть старопечатных книг, или меньшую. Вопрос в том, действительно ли они физически пропали. Они могут быть где-то на другой полке. Музейщики иногда говорят, что такое исключено, но всякое случается. Они действительно могли быть переданы для экспонирования и где-то куда-то підшився этот приказ или акт, который не могут найти, но он будет найден – старопечатная вернется. То есть, это работа, которое займет определенное время. Надо сверить и только после того, как будет закончена сверка, можно будет точно сказать, что пропало. Но на первые результаты так же надо оперативно реагировать, потому что возможно, скорее что-то найдется, а возможно, - будет действительно установлено, что исчезло что-то противоправно.

- Cледит ли Министерство культуры за расследованием по поводу пропавших старинных книг?

- К сожалению, правоохранительные органы с нами неактивно общаются. Мы только знаем там где есть уголовные производства, и мы можем запрашивать информацию. Но следствие не ведется так активно, как бы это казалось должно быть. Для того, чтобы привлечь к ответственности и установить виновное лицо, надо завершить сверку. Пока процедура не закончена, нет завершенного факта утраты этих культурных ценностей.

- В прошлом году было много вопросов по поводу конкурса на должность гендиректора "Мистецького арсеналу". Звучали публичные обвинения, что он проходит нечестно. Как вы оцениваете достижения нового гендиректора Олеси Островской-Лютой за год?

- На самом деле, конкурсы - это очень болезненная тема, и они в принципе всегда есть скандальными. Всегда участие в конкурсах, особенно на крупные объекты национального значения, принимают люди, которые имеют иногда “политический” вес, иногда это группы с разными профессиональными интересами. На крупнейшие объекты конкурсы являются наиболее скандальными. На них претендуют лица с амбициями, с собственным видением, и человеку, который проигрывает, очень трудно поверить, что у нее была худшая программа. Чаще всего говорят, что я проиграл, потому что кто-то другой должен был выиграть. Процедура проведения конкурса очень четко выписана в законе, это конкурс не личностей, не твоих предыдущих достижений, - это конкурс твоих планов относительно объекта. Если мы говорим про Олесю Богдановну, то очевидно, что ее план развития Мыстецкого арсенала наверное был лучший. Мне говорить сложно, потому что музейный комплекс " Мистецький арсенал в подчинении Государственного управления делами, а не Министерства культуры.

Именно Государственное управление делами занималось обеспечением этого конкурса, и они могли бы оценить работу Леси Богдановны, поскольку у них есть план ее работы на год. По результатам года должны быть сделаны выводы, как она была реализована. Но мы привыкли оценивать работу по тому, что мы видим, по внешнему антуражу. В музейном деле еще большое значение имеет то, что внутри делается, и очень часто зная какое-то заведение, мы не знаем его проблем изнутри. Очевидно, в Мыстецком арсенале изнутри проблем довольно таки много, я думаю, что надо быть очень мужественным человеком, чтобы возглавить такое учреждение и пытаться проводить в нем еще какие-то художественные акции. И кроме того пытаться зарабатывать какие-то деньги. Думаю, что в финансовом плане на сегодняшний день Мистецький арсенал является примером того, как музейное учреждение может зарабатывать деньги. Но состоятельность в этом плане арсенала очевидно больше, чем в других музеях Украины.

- Что делает Украина для того, чтобы вернуть музейные фонды, которые находятся на неподконтрольных территориях в Крыму и на Донбассе? В каком состоянии вообще находятся их коллекции и о каких коллекциях можно говорить, что они потеряны для Украины навсегда?

- Я думаю, что потерянного навсегда в Крыму, к счастью, нет. Я уверена в том, что Крым вернется в Украину и, соответственно, все музейные фонды так же будут в полноценном нашем распоряжении, как это было раньше и должно быть в принципе. Это касается и Донбасса. На самом деле в Крыму на сегодняшний день мы не контролируем достаточно большое количество культурных ценностей. Что касается судебных исков, то это, наверное, такая политика государства и она является правильной, что мы не тратим время зря по каждому отдельному направлению. Если государство будет обходить огромное количество судебных споров, не всегда это даст однозначный или правильный результат. Есть один глобальный иск государства, в рамках которого рассматриваются абсолютно все претензии нашего государства к Российской Федерации в связи с оккупацией Автономной республики Крым. В рамках этих исков предъявляются требования в отношении культурных ценностей. Конечно, мы стараемся через открытые источники отслеживать ситуацию с незаконным перемещением наших культурных ценностей, вывозом их на территорию Российской Федерации или в другие страны.

Делать это чрезвычайно сложно, потому что мы получаем только ту информацию, которая обнародуется в СМИ. Но эту информацию мы стараемся реагировать, мы пишем обращения в международные организации, ноты протеста к Российской Федерации, мы поднимаем эти вопросы на специальных рабочих органах ЮНЕСКО. Мы понимаем, что прямо сейчас мы не можем их вернуть на неокуповану территорию Украины. В мире нет таких практик на сегодняшний день, к сожалению. Но мы проводим работу, связанную с тем, чтобы при малейшей возможности эти ценности возвращались в Украину. То есть, когда появляются они за границей, мы пытаемся наложить на них арест через систему Интерпола. Мы, например, сейчас находимся в судебном процессе по так называемому "скифскому золоту" в Амстердаме. Это работа, которая наверняка не всегда будет иметь видимые результаты, но сказать, что мы забыли или не заботимся о культурные ценности в Крыму на сегодняшний день нельзя.

Относительно "скифского золота" было уже решение суда первой инстанции, согласно которому эти музейные экспонаты должны вернуться в Киев. Сейчас имеет место апелляционное обжалование данного решения. Мы готовимся к рассмотрению апелляции. Если мы начали про "скифское золото", то еще такую ремарку скажу, что вопрос не стоит, это государственная собственность и государственная собственность Украины. Вопрос, который стоял: куда это золото должно вернуться, на территорию Крыма, на территорию собственно материковую, в частности – в киевский музей. Крымские музеи, поддерживая свою позицию в суде, не подчеркивают, что это собственность Российской Федерации. Они подчеркивают, что это собственность Крыма как отдельной территории Украины, и поэтому оно должно вернуться в Крым. Это довольно интересная позиция. Формально они не признают, что они являются территорией России, но с другой стороны, признавая, что это собственность Крыма, они подтверждают, что это собственность Украины. Приятно, что все понимают, что наша собственность является абсолютной.

- Как международные организации, в том числе - ЮНЕСКО, реагируют на обращения Украины относительно возвращения культурных ценностей?

- Позиция ЮНЕСКО, как и позиция ООН, является однозначной. Они признают Крым незаконно оккупированной территорией, а Российскую Федерацию - страной-агрессором. Это уже большой прорыв, очень важно, что международное сообщество с нами на одном боку и она правильно оценивает эти события. Опять же, говоря о ЮНЕСКО и узко специализированные организации, например, ICOM – международный совет музеев, мы должны понимать, что в них есть ограниченные рычаги влияния. Они могут апеллировать к международному сообществу, просить, например, не взаимодействовать с теми музеями, которые являются членами ICOM и которые нарушают кодекс этики музейщиков. Например, если Третьяковская галерея экспонирует в себя картины из экспозиции музея Айвазовского в Феодосии, которые вывезены незаконно, то это может быть основанием, чтобы другие музеи прекратили сотрудничество с Третьяковской галереей. Кажется, что это банально, или какая-то политическое заявление, но на самом деле для музея такого уровня прекращении любых международных связей – это огромный удар по имиджу, в том числе – по доходам. Мы бьем не столько на политику, потому что все международные организации предпочитают избежать политики. Во всех наших обращениях нет никакой политики, есть сухие факты нарушения норм международного права и внутреннего права Украины, и мы просим у этих организаций реагировать на такие нарушения.

- Удалось ли достичь каких-то условных "санкций" по Третьяковской галерее?

- Собственно санкций как таковых и не может быть. Но мы надеемся, что на ближайшем заседании комитета по этике и комитета по правовым вопросам ICOM будет рассмотрен вопрос конкретно перемещение картин Айвазовского. И будут приняты какие-то рекомендации и решения по этому вопросу. Мы имели соответствующие переговоры в Париже с представителями ICOM, мы еще раз описали им всю проблемную ситуацию в Крыму с культурными ценностями которая нам известна, и они пообещали, что этот вопрос обязательно рассмотрят на заседаниях своих рабочих органов. Ближайшее заседание должен быть в начале июня.

- Сколько экспонатов из неподконтрольных территорий вывезли в Россию или других стран?

- Даже примерно говорить не буду, ибо это сделать невозможно. Есть часть границы, которую мы не контролируем. И соответственно, мы не имеем на сегодняшний день понимание, что было вывезено объективно. То, что мы знаем, это то, что официально публикуется. Например, выставка Айвазовского была анонсирована, был издан каталог, и мы понимаем, что эти картины в России. Мы знаем, что часть картин вывезли на реставрацию из музея Айвазовского. Мы не знаем, какие экспонаты вывезли на реставрацию. Поэтому сказать, какие культурные ценности переехали в Россию, а возможно из России дальше, сейчас сложно. Существует угроза, например, что отдельные культурные ценности, которые могут быть вывезены из Крыма, российская сторона может настаивать, что они давным-давно были в российских музеях. Очень часто так бывает, что экспонаты, которые родом с Украины, которые бы должны были быть в Украине, находятся в Третьяковке на экспонировании. Например, предметы из наших археологических объектов из Крыма вывезены в Москву еще в свое время российскими археологами, которые принимали участие в археологических экспедициях в Крыму. Во времена, когда мы были в составе СССР, вопрос границ не стояло вообще. Часть экспонатов ученые, которые приезжали из Москвы, забирали с собой в Москву. В этом смысле, после возвращения этих неподконтрольных территорий в Украину надо будет проводить огромную работу, связанную со сверкой, с проверкой того, что было на момент оккупации, что есть после возвращения. И начинать процедуры розыска культурных ценностей в случае, если они отсутствуют или утрачены.

- Какие механизмы поиска могут быть задействованы?

Есть много систем. Интерполом совместно с ICOM под эгидой ЮНЕСКО, разработана так называемая система "Red List", в которую включаются те экспонаты, которые нужно искать по всему миру. Мировая организация таможни имеет свой реестр, куда так же можно вносить информацию о те культурные ценности, на которые нужно обращать внимание. Например, если система Интерпола предполагает, что мы должны дать всю четкую информацию об объекте: инвентарный номер, описание, фотографии, желательно - несколько фотографий, то база "Red List", или база, которую ведет Всемирная организация таможни - ARHEO, требует общего описания предмета, что намного упрощает поиск таких предметов в мире.

- Почему Украина не участвовала в конкурсе "Лучший музей Европы" в течение двух прошлых лет, который проводит старейшая музейная организация Европы - Европейский музейный форум? У нас мало музеев мирового масштаба или нет ресурса, чтобы представить свой проект?

- Условиями конкурса предусматривается исключительный перечень тех музейных учреждений, которые могут участвовать в конкурсе Это либо новые музеи, новые, или те, которые прошли реконструкцию - полное обновление. К сожалению, в нашем государстве нет созданных или реконструированных музеев. В принципе нет музеев, которые бы могли претендовать на участие в этом конкурсе. Возможно, музейный комплекс "Мистецький арсенал", но по-моему, со времени реконструкции в этом заведении уже прошел срок, который давал возможность принять участие в конкурсе. Мы уже слышали заявления президента, и это в принципе государственная позиция, что будет создаваться Музей жертв Голодомора, так называемая – вторая очередь Мемориала жертвам Голодомора. Очевидно, это будет именно тот музейный заведение, которое сможет претендовать на такую премию. Будет создаваться Музей Бабьего яра, он не будет строиться заново, это будет реставрация, но опять же – это может быть музей, который будет претендовать на эту премию. А также Мемориал и Музей Героев Небесной Сотни, - музейное заведение, который будет возводиться заново. Он вполне сможет претендовать, потому что впервые в Украине работа над созданием музейных учреждений ведется правильно и по мировым стандартам, когда создаются международные рабочие группы, которые работают над концепцией музея, концепцией музеефикации, созданием здания в целом. Это не видение одного конкретного человека, а это работа специалистов в разных сферах, сотрудничество с архитекторами в том числе. Я надеюсь, что у нас появятся мирового уровня музейные заведения и по внешнему виду, и по внутреннему наполнению, и по идеологии в том числе.