Дмитрий Кулеба: Мы не останемся в конце мировой очереди на вакцину

Об открытии границ, закупке вакцины, переговорах по Донбассу и отношениях Украины с США, Евросоюзом, Венгрией, Беларусью и Молдовой – в интервью РБК-Украина рассказал глава Министерства иностранных дел Дмитрий Кулеба. 

Переговоры о деоккупации Донбасса, в которых МИД априори занимает заметное место, проводятся регулярно, однако не приносят значительных политических результатов. Впрочем, как говорит Дмитрий Кулеба, когда наступит время для Украины перейти к "плану Б" в отношении Донбасса, пока неизвестно.

"Если кто-то думает, что участники ТКГ или переговоров в нормандском формате регулярно не испытывают эффект театра абсурда, сталкиваясь с позициями и аргументами той стороны, то эти люди глубоко ошибаются", – отмечает Кулеба.

Параллельно во внешней политике Украине надо одновременно управляться и со многими другими процессами. В США к власти вскоре приходят демократы, а Украина собирается сменить посла в Вашингтоне. В очередной раз обострился украино-венгерский конфликт, все прохладнее становятся отношения с властями Беларуси, а в Молдове новая президент Майя Санду настроена все же решить "приднестровский вопрос".

Но разговор с главой МИД РБК-Украина все же начало с другой насущной темы – пандемии коронавируса и возможных карантинных ограничений.

Немало украинцев запланировали провести новогодний отдых за границей, многие уже взяли билеты. В контексте разговоров о предстоящем локдауне, скажите: вы как министр порекомендуете этим людям оставаться дома? Или пусть спокойно планируют свои поездки и ни о чем не беспокоятся?

Было бы с моей стороны некорректно по отношению к коллегам по правительству, которые непосредственно отвечают за вопросы локдауна, лезть поперед батьки в пекло, комментировать коллегиальное решение, которое еще не принято.

Вопрос локдауна впервые мы обсудили буквально в прошлый понедельник. Есть разные сценарии. Но моя позиция как министра иностранных дел заключается в том, что в случае введение локдауна я считаю нецелесообразным вводить запрет на въезд иностранцев в Украину и закрывать аэропорты, как мы делали это весной.

Объясню логику. Весной вируса в стране еще не было, и задача была в том, чтобы перекрыть каналы его возможного попадания на территорию Украины. Тогда имело смысл закрытия аэропортов и запрет на въезд иностранцев. Сейчас ситуация отличается. Вирус уже внутри страны, как и во всех других странах. Устанавливать запрет на въезд считаю неуместным, и во время дискуссий о локдауне буду отстаивать эту позицию.

То есть в любом случае локдаун не затронет заграничный отдых?

Моя позиция как министра иностранных дел — закрывать границы или ограничивать авиасообщение сейчас нецелесообразно. И сейчас локдаун зарубежному отдыху не грозит. Локдаун – это то решение, которое правительство должно принимать коллегиально, поэтому, безусловно, будем искать максимально сбалансированное решение.

А для украинцев выезд в другие страны когда откроется, в частности в ЕС? Или это вопрос уже относительно общей победы над пандемией как таковой, всеобщей вакцинации и тому подобного?

Это не вопрос всеобщей вакцинации, но это вопрос безусловно существенного уменьшения цифр в Украине и странах ЕС. Но не надо все сводить к ЕС. На самом деле в мире есть куда поехать, и мы постоянно работаем с разными странами мира, чтобы разблокировать возможность для украинцев туда поехать. Сейчас, даже несмотря на пандемию и карантинные ограничения, у нас 63 страны, куда можно поехать, из них 10 в Европе.

То есть это вопрос не только арифметики – у кого больше больных в стране и у кого меньше – но и вопрос дипломатических переговоров?

Это и арифметика, и дипломатия. Мы работаем со всеми странами посредством дипломатии, чтобы открывать дополнительные возможности путешествий для граждан Украины. Например, еще в прошлом году было заключено соглашение о безвизе с Северной Македонией. А уже на этих выходных полетел первый в истории прямой авиарейс Киев-Скопье. Впервые за историю дипломатических отношений Украины и Северной Македонии наши две столицы будут отныне соединены регулярным прямым авиасообщением. Кстати, Северная Македония сейчас открыта для украинцев, несмотря на пандемию.

На прошлой неделе улетел первый прямой авиарейс из Украины в Черногорию. Прямые рейсы – это не только о туризме. Это также новые возможности оживления бизнес-контактов, развития экономики, связанной с туризмом. Это только за прошлую неделю два примера кропотливой работы, которую дипломатическая система ведет регулярно, чтобы увеличивать для граждан Украины свободу движения в мире. Ведь наступит время, когда коронавирус исчезнет, мы снова будем свободно путешествовать, и мы хотим подойти к этому моменту максимально подготовленными.

Туристические путешествия в ЕС во время пандемии – это отдельная история, потому что ЕС централизованно определил определенные руководящие принципы, которыми руководствуются государства-члены. Тут уже в дело вмешивается арифметика, и здесь возможности дипломатии ограничены цифрами заболеваемости.

Как происходит процесс закупки вакцин по разным трекам: есть международный механизм COVAX, есть, насколько я понимаю, прямые переговоры с отдельными производителями вакцин. На каком этапе все это? И можете дать какие-то конкретные даты и цифры?

Тема вакцины присутствует на повестке дня и в тезисах к разговору у всех – президента, моих, министра здравоохранения, послов в отдельных странах – все над этим работаем, ищем, договариваемся. Мы помогли Минздраву в начале пандемии присоединиться и к европейскому комитету здравоохранения, затем к COVAX, мы работаем на двустороннем уровне с правительствами США, Германии, чтобы этот вопрос был решен положительно. И чтобы мы не остались где-то в конце очереди на вакцину. Но пока несколько рано говорить о конкретике, потому что только пару недель назад начали говорить о конкретных цифрах эффективности определенных вакцин.

То есть Украина, которая не принадлежит к числу богатейших стран мира, несмотря на это во второй половине мировой очереди не останется?

Не останемся и планируем достичь этого благодаря двум элементам: активному участию в COVAX, и благодаря дружеским отношениям с теми странами, которые получат доступ к вакцине первыми.

Очень общий вопрос об одном из наших ключевых союзников: что изменится в наших отношениях с США после прихода в Белый дом новой администрации? И изменится ли вообще что-то?

На самом деле этот вопрос сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Из позитива – безусловно, хорошо, что Джо Байден является первым в истории президентом США, которому в первый год работы не нужно объяснять, что такое Украина.

И какие у нас проблемы.

Какие проблемы и какие возможности. Я не хочу, чтобы мы смотрели только через призму проблем. Он очень хорошо знает файл, и люди вокруг него тоже. Нельзя при этом игнорировать тот факт, что последний год-полтора тема Украины во внутренней политике США была болезненной. Кстати, Украина прошла этот период достойно, и это надо тоже зафиксировать. И надеемся, что это будет должным образом оценено.

Вы имеете в виду, что мы не вмешивались туда, куда нам вмешиваться не надо было?

Не вмешивались и не подыгрывали. И, по сути, сидели и с попкорном немного напряженно наблюдали за тем, как пытались втянуть Украину и использовать Украину во внутриамериканской истории. И за этот процесс завязалось много разных узелков, которые сейчас надо осторожно распутывать.

Еще один важный элемент – безусловно, мы будем слышать в дальнейшем намного меньше нереалистичных идей относительно "построения мостов" с Россией, что надо что-то “перезагружать” с РФ, несмотря на отсутствие каких-либо конструктивных шагов с ее стороны. То есть в этой администрации другой в этом плане подход, они прошли определенный путь в отношениях с Россией, и Россия была тоже одной из тем избирательной кампании в США. Мы слышали, что говорил по этому поводу Джо Байден. Поэтому рассчитываем и на большую поддержку в противодействии российской агрессии.

И последний блок – это реформы в Украине. Я думаю, что США более интенсивно будут привлекаться к темам борьбы с коррупцией, судебной реформы. Но здесь наша повестка дня совпадает, и мы готовы развивать активное взаимодействие с США на этих треках.

Стоит ли напрячься отдельным политикам и бизнесменам в Украине, которые были причастны к активной антибайденовской кампании последних нескольких месяцев, или же просто имеют неоднозначную историю отношений с новой американской администрацией?

Это надо спросить американскую администрацию. Но хочу привлечь ваше внимание к тому факту, что на действия одного украинского политика, который был активнее всего замечен в этой истории, администрация США ответила еще при президентстве Дональда Трампа и ввела против него санкции. И в этом прелесть Америки, что независимо от фамилии президента, тех, кто пытается как-то вмешиваться в американские процессы, бьют по рукам.

С украинской стороны не было каких-то протестов по поводу этого, верно?

Народный депутат сознательно принимал участие в определенном процессе, наверное, осознавал последствия своих действий, поэтому здесь сложно выражать беспокойство.

Будут ли другие подобные примеры?

Опять же, это вопрос к администрации США. Но государство Украина во всем этом чрезвычайно сложном, скользком и деликатном процессе вело себя достойно и не скомпрометировало себя как государство. И это наша принципиальная позиция, с которой мы будем входить в отношения с новой администрацией США.

Недавно вы назвали кандидатуру Оксаны Маркаровой как будущего посла Украины в США. Вы можете сейчас назвать приблизительный срок, когда ротация посла может произойти?

Я считаю, что верительные грамоты посол Маркарова должна вручать уже новому президенту США.

То есть где-то вскоре после инаугурации?

Сейчас все в руках США. Они рассматривают наш запрос на агреман. Пока мы его не получили, говорить о каких-то временных рамках нет смысла.

Маркарова известна как профессиональная финансистка с большим опытом. Но не сведутся ли тогда украино-американские отношения фактически к одному аспекту: пожалуйста, помогите нам финансово?

Нет. Это абсолютно надуманная проблема. В нашей стране постоянно пытаются найти, что не так.

И согласитесь, часто имеют для этого основания.

Я совершенно убежден, что Оксана Маркарова будет эффективным послом в США. И на политическом треке, и на военно-техническом треке, и в вопросах торговли и инвестиций, и в вопросе взаимодействия с МВФ, который по иронии судьбы тоже расположен в Вашингтоне. Но аргумент, что ее...

Что ее заслали в США, чтобы она там просила денег – это если уж совсем прямо сказать.

Вообще-то, мы всех послов засылаем, в частности для того, чтобы они искали деньги – не просили, а искали. Что такое поиск денег? Это и привлечение инвестиций, и увеличение объемов торговли, открытия новых рынков для украинских компаний, и взаимодействие с фондами и международными финансовыми институтами. Скоро выйдет один украинский соцопрос, и вы увидите, что одним из самых больших ожиданий украинских граждан от украинской дипломатии являются торговля, инвестиции и привлечение денег в Украину.

Я ставлю сейчас всем нашим послам задачи равноценно заниматься четырьмя приоритетами. Во-первых, безопасность страны, повышение обороноспособности, интеграция в НАТО, противодействие российской агрессии, обеспечение санкционного давления на государство-агрессора, возвращение наших временно оккупированных территорий на Востоке, приближение дня деоккупации Крыма.

Во-вторых, привлечение денег в страну, либо через продвижение украинского экспорта, или через привлечение иностранных инвестиций, или через взаимодействие с международными финансовыми институтами.

В-третьих – это консульская защита украинских граждан за рубежом. В-четвертых, наращивание мышц "мягкой силы" Украины в мире, влияние на представление об Украине за рубежом средствами публичной и культурной дипломатии, формирование сетей сторонников и друзей. Это четыре равнозначные функции. И послом, который не будет уделять достаточно внимания торгово-финансовому блоку, я буду категорически недоволен.

Кстати, какие-то конкретные успехи в торгово-экономическом направлении дипломатии уже есть?

Мы уже в корне переформатировали всю систему, ввели систему конкретных KPI для посольств на этом направлении и контролируем их выполнение на еженедельной основе.

Новая система дает успехи. Вот, например, история. У нас был случай, когда бизнесмен из Кувейта находился в Украине по делам и на вылете в аэропорту купил баночку меда. Прилетел в Кувейт, а мед ему ужасно понравился. Он рассказал об этом в разговоре с посольством Украины в Кувейте, а посольство оперативно связало его с производителями этого меда и наладило между ними контакт.

Результат: первая пробная партия в одну тонну экспортного украинского меда уже вскоре отплывает в Кувейт. Это конкретные деньги для украинского производителя на развитие своего бизнеса, и наконец, вклад в развитие украинской экономики. Это лишь один конкретный пример из многих.

Посольство Украины как раз должно выполнять роль связного между рынком страны, в которой оно работает, и украинским бизнесом. А выполнять ее оно может двумя путями. Или представитель рынка страны обращается в посольство, как в этом случае. Или украинский бизнес обращается в посольство, и мы помогаем выйти на новый рынок или укрепить позиции на рынке, где он уже работает.

И мы уже изменили настройки в дипломатической ментальности, чтобы послы работали не реактивно, и просто ждали, пока к ним кто-то обратится. Мы создали новый формат, диалог посла в стране Х с бизнесом, который заинтересован в этой стране.

Мы их собираем онлайн, бизнес озвучивает свои просьбы, посол записывает, и потом уже дальше на двустороннем уровне они работают. Мы предложили этот формат, и его страна за страной делаем, и это будет регулярная практика, когда бизнес и дипломаты научатся говорить друг с другом и слышать друг друга.

Вернемся к отношениям с США. Когда стало понятно, что власть в Белом доме изменится, у нас начали вспоминать и о том, что США во времена вице-президентства Байдена не предоставили нам оружие. И сам Трамп не забывал об этом напомнить. Мы можем рассчитывать, что Байден на посту президента в военном аспекте будет активнее нам помогать, чем во времена, когда он был вице-президентом?

Мы благодарны администрации Барака Обамы за то, что они много сделали для Украины в один из сложнейших периодов нашей истории. Но никто не идеален, и я считаю, что одной из ошибок той администрации в политике относительно Украины было непредоставление нам оружия. Сейчас эти двери уже открыты. Вопреки тогдашним запугиваниям РФ и лояльных к ней спикеров, война не разгорелась с новой силой, а оружие, которое мы получаем из США, используется для укрепления нашей обороноспособности. И я не ожидаю, что эти двери могут закрыться при новой администрации.

Приходилось читать, что Кит Дейтон, который уже давно выдвинут на должность посла США в Украине, и при Байдене сохраняет большие шансы занять эту должность, это так?

Решение будет принимать новая администрация. Но я лично симпатизирую господину Дейтону, пересекался с ним, и если он будет послом, меня это вполне устроит. Если будет какой-то другой человек, будем работать с другим человеком.

Уже скоро будет год после саммита Нормандской четверки в Париже. За это время были какие-то отдельные успехи, но в вопросе возвращения контроля над оккупированной территорией Донбасса ощутимого прогресса так и нет. В перспективе ближайших недель или месяцев нам стоит ждать каких-то новостей в вопросе политического урегулирования?

Нормандия и Минск – это как горизонтальный эскалатор в аэропорту. Если на него не с той стороны зайти, то чтобы не выбросило обратно, надо быстро двигаться вперед. Нормандия и Минск как раз об этом. Надо постоянно двигаться вперед. Расслабился - выбросило из ленты. И весь этот год мы были очень активными, мы давили, мы напоминали, мы предлагали.

Обратите внимание, что за этот год нам никто не навязывал деструктивных предложений, на которые мы были бы вынуждены реагировать, как это часто раньше происходило. Наоборот, это мы выступали с инициативами и предложениями, вынося их на обсуждение других участников.

Когда вы спрашиваете о том, стоит ли ждать новостей, то я отвечу, что в моей дипломатической практике Нормандия и Минск – одни из наименее прогнозируемых процессов. Мы очень тяжело подходили к вопросу прекращения огня. Если честно, я имел очень большие сомнения, что в конце концов россияне пойдут на эту историю, но они ушли, и прекращение огня было объявлено.

Оружие не замолчало полностью. К сожалению, есть обстрелы, и потери есть. Но никто не будет спорить, что интенсивность боевых действий впервые за почти семь лет войны настолько долго держится на уровне почти полного прекращения огня.

Мы работаем по программе-максимум, и требуем больше, но будут ли какие-то яркие результаты, зависит и от готовности российской стороны. Иногда прогнозируешь результаты, а они не происходят, иногда – все наоборот.

В течение этого года время от времени появлялась информация о том, что новый нормандский саммит может состояться через какое-то время. В последние месяцы даже такой информации нет, даже со ссылками на некие источники.

Сейчас ведется работа на уровне советников лидеров нормандского формата, и еще будет одно очередное заседание ТКГ в этом году. Форматы, в которых можно договориться о чем-то большом, функционируют и заседают, но удастся ли – со временем увидим.

История с "планом Кравчука" по Донбассу – это часть усилий, о которых вы говорили: надо что-то делать и предлагать, чтобы нас не выбросили за борт? Или это реальная история, которая может реализоваться, и выборы в ОРДЛО могут состояться в марте и т.д.?

Этот план не появился ниоткуда, его готовили, обсуждали, прорабатывали. Но когда ситуация напоминает тупик, когда Россия продолжает декламировать монотонный и давно всем известный монолог вместо включения в реалистичный диалог, и дело никуда не движется... Нужно делать шаги, которые разблокируют этот процесс. Или по крайней мере пытаться его разблокировать. Тогда и вышли с идеей этого плана.

План Кравчука никоим образом не подменяет ту работу, которую делают советники лидеров на уровне нормандского формата. О ключевых решениях и алгоритмах действий договариваются в нормандском формате, затем это спускается в Минск на ТКГ, где эти вещи отрабатываются. Никакие идеи и планы не появляются ниоткуда, они всегда направлены на то, чтобы дать толчок переговорному процессу, создать такую комбинацию, при которой Россия будет мотивирована идти на конструктивные шаги.

Россия и боевики пока ответили собственным "планом", который наполнен априори невыполнимыми требованиями. Это означает, что сближения пока нет? Что мы просто стоим на своей скале, они на своей, и кричим друг на друга через пропасть?

В такой ситуации у вас есть два выбора: первый – оставим все как есть, кричим и кричим. Или придумать что-то новое, что не пересекает наши красные линии, положить его на стол и втягивать другую сторону в обсуждение. Я всегда за второй сценарий.

Потому что если мы скажем: "Окей, они ничего не хотят, давайте и мы сядем и ничего не будем хотеть", - тогда все заглохнет. А напомню, речь идет о территориальной целостности нашего государства, жизни наших людей седьмой год под обстрелами, жизни и здоровье наших военнослужащих, возвращении наших территорий. Это все не шутки. И мы должны быть кровно заинтересованы в том, чтобы в ТКГ и Нормандии что-то происходило.

Если кто-то думает, что участники ТКГ или переговоров в нормандском формате регулярно не испытывают эффект театра абсурда, сталкиваясь с позициями и аргументами той стороны, то эти люди глубоко ошибаются. Такие ощущения перманентные. Но у нас нет выбора, мы должны двигаться вперед, мы должны толкать, потому что речь идет о нашей стране и нашей территориальной целостности.

О дате возможных выборов вообще нет смысла пока говорить?

Если бы российская сторона приняла план Кравчука и мы начали динамично пошагово двигаться по нему, можно было бы говорить о каких-то датах. Но пока Российская Федерация не проявляет конструктив, любые даты обсуждать сложно.

Из международного опыта войн и конфликтов сколько времени проходит от того, как стороны договорились о деоккупации какой-то территории и проведении выборов – и до самих выборов? Если проводить их по демократическим стандартам, конечно.

От принятия решения до его реализации всегда лежит широкое минное поле, и в любой момент договоренности могут разрушиться. Двигаться по этому полю надо очень осторожно, взвешивая каждый шаг. Только по стандартам ОБСЕ, на подготовку нормальных цивилизованных выборов нужно, кажется, три месяца.

Это исключительно для того, чтобы ОБСЕ могла нормально развернуть свою миссию. А если у нас речь идет о возобновлении работы ЦИК, реестров избирателей, функционирования политических партий, медиа, то это очень трудоемкий процесс, который потребует времени.

Когда мы заходим в дискуссию: так что, какого там числа будут выборы, мы переворачиваем ситуацию вверх тормашками. В чем позитив плана Кравчука? Он показывает алгоритм от точки А то точки Я. И тогда можно рассчитывать даты, но график может уплыть в любой момент. А переворачивать график и говорить, вот, давайте такого-то числа проведем выборы, и под это все подстроим – так не сработает.

Насколько тот самый план Кравчука и подобные инициативы детально прорабатываются вместе с МИД? Потому что не во всех сферах, как видим, власть придерживается политики единого голоса.

Нормандский формат, Минский процесс – это уникальное для Украины пространство межведомственного взаимодействия. Каждый знает свою роль и свой функционал. Действительно, иногда возникают рабочие моменты, но они регулируются. И я рад, что благодаря позиции Офиса президента и Андрея Ермака удалось построить эту модель, в которой каждый знает, что он делает. Не должно быть внутренней конкуренции межвидовой и желания первым добежать до микрофона или фейсбука и что-то рассказать.

Бывали у нас случаи с "добеганием до микрофона" – можем вспомнить резонансные интервью Витольда Фокина.

Я же говорил, что бывают рабочие моменты, но они решаются. И ваш пример ярко доказывает, что они решаются.

У нас есть программа-минимум, которую надо выполнить: так называемый закон об особом статусе, который заканчивается 31 декабря, нужно будет снова продолжать. Раньше наши собеседники в "Слуге народа" говорили, что, возможно, в этот раз это будет не только механическое продление на год, а будет принята еще какая-то нормативная база по Донбассу. Если вы все так работаете слаженно, то без участия МИД такая нормативная база никуда не должна уйти.

Относительно Верховной рады, я хочу четко подчеркнуть: говоря о единстве позиций, я имел в виду Офис Президента и правительство. Я с большим уважением отношусь к законодателям, и представители правительства не должны диктовать условия представителям парламента, потому что парламент назначает правительство, а не наоборот.

Когда наступит тот момент, когда Украина достанет из ящика план Б, В или Г по Донбассу? Еще через год, через три, через пять?

Отвечу максимально корректно: я не знаю, когда наступит этот момент.

От чего это зависит? От успехов по нынешнему треку, по плану А?

Безусловно.

Насколько глубоко Украина испортила свои отношения или свой имидж в глазах европейцев после скандальных решений Конституционного суда, последствия которых до сих пор не исправлены?

Не Украина испортила отношения, а Конституционный суд. То, что Конституционный суд получил крайне, мягко говоря, противоречивую репутацию среди наших партнеров в Евросоюзе, это очевидно. Президент, как раз наоборот, первыми шагами, когда было созвано заседание СНБО, проявил себя как человек решительный и готовый к четким шагам, чтобы защитить реформы в Украине. Далее мяч перешел на поле Верховной Рады.

И там депутаты занимались перепасовкой.

Была перепасовка, и те кто хотел слышать Евросоюз, те слышали от них ожидания, что проблема, созданная Конституционным судом, будет решена быстро. Но при этом решение должно быть качественное, и в рамках принципа верховенства права.

Но еще надо четко понимать, что наши европейские коллеги ожидают возобновления действия того, что было разрушено, а не на создания некой новой креативной модели. Потому что наши друзья в Евросоюзе очень высоко оценивают, так сказать, креативность Украины, когда речь идет о создании каких-то альтернативных моделей.

На протяжении последних месяцев трех, с подачи отдельных депутатов Европарламента, в медиапространстве появилось страшное словосочетание "потеря безвиза". Нам стоит в связи с этим беспокоиться?

При всем уважении к каждому депутату Европарламента, мнение одного или двух из них не должно рассматриваться как равнозначное мнению Европарламента в целом. И когда мы читаем заголовки из серии "В Европарламенте сказали, что...", надо об этом всегда помнить.

В день провозглашения решения Конституционного суда, КСУ действительно поставил Украину своим решением на край пропасти, внизу которой было написано "потеря безвиза". И пальцы уже висели над пропастью. Затем, благодаря решению президента, СНБО и Кабмина, Украина отошла от края этой пропасти. Но если ситуация не будет исправлена, и негативные последствия решения КСУ не будут систематически преодолены, все эти проблемы могут быть констатированы в следующем отчете Еврокомиссии о функционировании безвиза.

Когда это будет?

Мы еще раньше передали наш национальный доклад относительно выполнения условий по либерализации визового режима и сейчас ждем реакции партнеров. Но даже их возможная констатация, которой, я уверен, удастся избежать, не была бы потерей безвиза, потому что решение о лишении безвиза – это политическое решение. Во всяком случае, могу заверить, что президент Украины абсолютно настроен не допустить такого сценария. Не ради удовлетворения требований Евросоюза, а ради Украины и ее развития.

Критические замечания в адрес Украины, в частности от Делегации ЕС, базировались не только на решении КСУ, но и на основании истории с формированием конкурсной комиссии по выбору антикоррупционного прокуратура. Как-то складывается впечатление, что не все гладко в нашей антикоррупционной системе, поступают сигналы, обтекаемые, дипломатические, но они поступают. То есть не только КСУ своими решениями что-то поломал, но и другие государственные механизмы начали давать основания для критики?

Знаете, можно взять зубочистку и пырнуть ее в руку – так ощущалось решение о комиссии по отбору антикоррупционного прокурора. А можно взять нож и пырнуть его в живот – это было решение Конституционного суда.

Когда будут следующие новости относительно пересмотра Соглашения об ассоциации с ЕС?

Моя коллега по правительству, вице-премьер Ольга Стефанишина активно этим занимается, по моему мнению, успешно, в торговой части взаимодействуя с Минэкономики и торговым представителем Украины Тарасом Качкой. И там будут новости.

Но формально возможность пересмотра Соглашения только открывается в 2021 году. Все что было сейчас, до этого, что еще я начинал как вице-премьер, – это была моральная подготовка Европейского союза, что Украина пойдет в эту историю и предлагает ЕС пойти вместе с нами.

А во-вторых, это было формирование переговорной позиции, с которой мы выйдем на эти переговоры. С обеими этими задачами мы справились: и Евросоюз согласился с тем, что Соглашение надо привести в соответствие с реалиями сегодняшнего дня, и мои коллеги сформировали позицию, с которой уже можно выходить. Я думаю, что этот процесс будет динамично развиваться в следующем году.

В политических кругах Закарпатья последнюю эскалацию в украино-венгерских отношениях связывают с борьбой вокруг формирования коалиции в закарпатском областном совете – а не с вопросами идентичности, сепаратизма, языка, "Великой Венгрии" и т. п. Не видите ли вы риска того, что усилия, которые вы как МИД на протяжении этого года прилагали к восстановлению отношений с Венгрией, будут разрушены из-за наших местечковых политических разборок?

Я как министр пытаюсь решить проблемы с Венгрией по трем причинам. Во-первых, это важная страна-сосед в Центральной Европе, и мы тоже часть этого пространства, с соседями надо иметь хорошие отношения. Во-вторых, это государство-член НАТО, и мы хотели бы нормально взаимодействовать с Венгрией в вопросе евроатлантической интеграции. В-третьих, это государство-член Евросоюза, позиция которого нам тоже важна.

Но решать эти вопросы, имеющиеся проблемы и строить амбициозное будущее можно при двух условиях: когда обе стороны уважают законодательство и национальные интересы друг друга. Уважение интересов друг друга – это пространство, где происходят очень много интерпретаций, чтобы понять, какие интересы и в какой мере надо учитывать. Никто не настроен политически воевать с Венгрией. Но и Венгрия должна уважать наше национальное законодательство и национальные интересы.

И последнее, нельзя смотреть на отношения с Венгрией исключительно через призму деятельности того или иного гражданина Украины, который симпатизирует венгерским интересам. Вопрос гораздо комплекснее.

Почему из всех наших западных соседей больше всего конфликтов именно с венграми, а не например, со словаками или румынами?

Потому что и Украина, и Венгрия очень травмированы своей историей. И поэтому очень болезненно относятся к любым вопросам, когда история прорывается в настоящее, или еще и пытается диктовать будущее. И вот эти скрытые травмы, они и вызывают столкновение интересов. И плюс Венгрия вообще в последние годы очень амбициозно себя ведет не только в отношениях с Украиной, но и с рядом других стран, и с Европейским Союзом в целом.

Напрасно тратить время, вдохновение и ресурсы, чтобы как-то раскрутить тему “сепаратизма” в Закарпатье, потому что ни по одному объективному показателю нет никаких предпосылок для того, чтобы политический статус кво в Закарпатской области как-то изменился.

Насколько Украина готова к определенным изменениям статуса кво в Приднестровье, анонсированных новым президентом Молдовы Майей Санду, которая заявила, что надо что-то делать с так называемыми российскими "миротворцами", в Кремле на это уже отреагировали. Мы проработали уже какие-то варианты развития событий?

Я вскоре планирую посетить Молдову, и мы будем говорить обо всех этих вещах, потому что это вопрос не только безопасности и территориальной целостности Молдовы, но и вопрос безопасности Украины. И я исхожу из того, что события в Молдове и вокруг нее всегда неразрывно связаны с вопросами национальной безопасности Украины.

Мы будем говорить и об урегулировании каких-то спорных вопросов в двусторонних отношениях, и о стратегии урегулирования приднестровского конфликта, и про какие-то новые амбициозные совместные проекты, которые мы можем вместе воплотить.

Президент Молдовы широкими мазками озвучила свое видение. Вопрос, какова будет позиция правительства, парламента, будут ли там досрочные выборы парламента и тому подобное. Где бы не состоялись выборы, в стране, за которой следят украинцы, все сразу сделали быстрые выводы и построили 150 тысяч планов.

Я за спокойный, взвешенный подход: поедем, послушаем, поговорим, расскажем наше видение, увидим, какой баланс сил сложится в Молдове, и уже после этого будем решать, делать какие-то конкретные шаги.

Стоит ли ожидать каких-либо экономических санкций против Беларуси? И как далеко может зайти нынешнее охлаждение украино-белорусских отношений, вызванное событиями последних месяцев в Беларуси и украинской реакцией на эти события?

Если брать за стартовую точку нынешнюю ситуацию в Беларуси, то я пока против любых экономических санкций против белорусских компаний или секторов экономики. У нас с Беларусью есть принципиальные политические разногласия, но я не вижу состоянию на сейчас – подчеркиваю, по состоянию на сейчас – фундаментальной необходимости для экономических санкций.

Торговля одинаково важна для обеих стран. Будем двигаться по этой логике. Мы, напомню, сразу заняли четкую позицию, и идем синхронизированно с Евросоюзом, и в плане защиты прав человека и осуждения насилия, и требований демократических преобразований в Беларуси. И для изменения этой позиции я не вижу сейчас никаких предпосылок.

Я так понимаю, что в отличие от отдельных соседей Беларуси, в частности Литвы и Польши, украинская власть не начала и не начнет прямого сотрудничества с белорусской оппозицией, в частности встреч на топ-уровне со Светланой Тихановской?

Украина однозначно на стороне белорусского народа. И мы верим в то, что на свободных выборах, которые когда-то состоятся, народ изберет своих легитимных представителей. Сейчас госпожу Тихановскую наши партнеры видят ключевым лидером оппозиции. Я не отрицаю этого факта, и готов к разговору с ней.