"диктатура" Макрона и "подвешенная" Палата общин

Парламентские выборы во Франции и Великобритании, при всех различиях, все-таки схожи в главном: и на островах, и на материке появляются шансы на успех у малых партий. Не смотря на то, что голосовать во Франции пришло меньше половины избирателей, партии Эммануэля Макрона все же удалось в первом туре добиться впечатляющих результатов. Ставку соратники президента сделали на обещаниях экономического развития и увеличения финансирования производств. В Великобритании консерваторам удалось сохранить за собой большинство мест в парламенте, но с потерями. В результате они теперь не могут действовать в парламенте самостоятельно и им предстоят коалиционные переговоры. О том, как французы и британцы выбирали парламентариев, - в материале РБК-Украина.

Французский эффект новизны

В американском политическом лексиконе есть довольно известное в мире определение "хромая утка", которым обозначают президента, который дорабатывает свой срок и уже мало на что влияет. Весь истеблишмент, включая администрацию уходящего главы государства, все свои силы и время тратит на попытки угадать среди довольно большого числа претендентов нового лидера и найти при нем место для себя.

Слова и поступки все еще действующего президента уже почти не имеют значения. В США "хромой уткой" даже самый успешный президент становится за несколько месяцев до истечения срока своих полномочий (обычно речь идет о втором сроке, который установлен конституцией как последний для главы государства).

А вот во Франции глава государства может "хромать" весь свой политический век, от первого дня в должности до последнего.

Все дело в системе государственного устройства страны, наделяющей президента полномочиями почти диктаторскими в случае, если его партия занимает большинство мест в парламенте, или делающей его едва ли не декоративной фигурой, если противники президента получают на выборах в национальное собрание ощутимое преимущество.

Новый президент Эммануэль Макрон определенно рисковал. Рисковал и когда создавал партию, и когда шел в президенты. Еще летом прошлого года Макрон были одним из самых популярных политиков в правительстве социалистов, где занимал место министра экономики и промышленности.

Но в августе он покинул Кабинет министров для того, чтобы всего за несколько месяцев построить впечатляющую самостоятельную карьеру. Макрон стал и президентом, и лидером партии "Вперед!", которая имеет все шансы заполучить крупнейшую фракцию в парламенте. То есть, риск был оправданным. Несмотря даже на то, что поздравлять его с победой на парламентских выборах пока еще рано.

Особенности французской избирательной системы диктуют единые правила для парламентского и президентского голосования: для победы уже в первом туре кандидат должен набрать больше половины голосов избирателей. Поэтому большинство депутатов, обычно, избирается только во втором туре.

Но впечатляющий, особенно для партии-новичка, результат больше чем в 32% в первом туре, дает все основания полагать, что товарищам Макрона по силам заполучить крупнейшую фракцию. Говорит об этом и нервная, почти истерическая реакция на результат первого тура соперников действующего президента.

- Мы не можем позволить "Вперед!" получить 400 мест (всего в Национальном собрании 577 депутатов - ред.). Нам нужна массированная мобилизация перед вторым туром. Мы, возможно, даже расстроены этим результатом и, похоже, он стал следствием низкой явки, - заявил Флориан Филиппот, заместитель главы "Национального фронта" Марин Ле Пен.

Явка действительно была не самая высокая. Голосовать пришло меньше половины граждан республики, имеющих на это право. Но объяснять проигрыш старых партий новичку одной лишь низкой активностью избирателей было бы неправильно. В пользу Макрона сыграл эффект новизны, желание избирателей увидеть во власти кого-то нового, не похожего на всех этих въевшихся в кресла мастодонтов.

Тем более, что идеологии существовавших долгие годы партий и движений - как парламентских, так и пока еще только стремящихся туда - часто буквально копируют друг друга.

Так, на радикальных антимигрантских позициях стоит не только уже упомянутый "Народный фронт" французской соратницы Путина Марин Ле Пен, но и, например, Национальное республиканское движение. А также записанное в программах двух этих объединений стремление к выводу Франции из Евросоюза является основой идеологий и нескольких левых партий.

Разобраться во всей этой мешанине даже подготовленному избирателю непросто. Поэтому-то он с готовностью и голосует за Макрона и его партию, идеология которой, как пояснил сам новый президент, "не правая и не левая, а профранцузская".

Не вдаваясь в тонкости политической философии, Макрон и товарищи сделали ставку на самую понятную избирателю материю - деньги. В основе партийной программы не высокопарные обещания или пафосные экскурсы в славное прошлое, а бухгалтерские выкладки.

Сразу 50 миллиардов евро бюджетных денег партия намеревается выделить на общенациональные экономические проекты, а еще 10 миллиардов направить в специальный фонд, предназначенный для обновления производственных мощностей страны и увеличения ее промышленного потенциала. И такие намерения, как показывают итоги голосования, французам по душе. Потому-то буквально только что созданная партия Макрона и обыгрывает все старые политические силы.

Британское консервативное большинство

А вот у британцев все почти по-прежнему: на досрочных выборах за лидерство боролись две главные старые партии - консерваторы и лейбористы. Все же остальные, от евроскептиков до шотландских националистов, соревновались фактически за остатки мест в парламенте.

В политической системе королевства свои причуды. Например, многое там регулируется не законом, а традицией. Так, нет ни одного официального документа, разъясняющего порядок определения премьер-министра. Зато есть традиция, согласно которой главой кабинета монарх назначает лидера партии, занимающей большинство мест в парламенте.

Еще одна сравнительно недавняя традиция призывает премьера, занявшего пост не в результате выборов, а после отставки предшественника, проводить новое голосование перед началом значительных преобразований.

В Великобритании сложилась именно такая ситуация: действующий премьер Тереза Мэй получила кресло в наследство от однопартийца-консерватора Дэвида Кэмерона, ушедшего с поста вскоре после референдума, на котором большинство высказалось за выход из Евросоюза.

Тереза Мэй, взявшая на себя труд по выводу королевства из ЕС и обещавшая, что это будет "мирный развод", сочла необходимым провести новые выборы. Несмотря на то, что у консерваторов было убедительное большинство в парламенте с 330 депутатами из 650.

- Каждый голос за меня и мою команду, отданный 8 июня укрепит мою позицию на переговорах (с европейскими бюрократами о ходе выхода из ЕС, - ред.), - говорила премьер накануне голосования, неожиданно для Мэй и ее соратников оказавшегося едва ли не провальным.

Консерваторам удалось сохранить за собой большинство мест в парламенте. Но уже не то, которое позволило бы формировать кабинет "в одиночку", да и вообще действовать без особой оглядки на другие партии. Они потеряли 13 мест и теперь не могут действовать в парламенте самостоятельно.

Возможно, виной тому стали две атаки террористов - в Лондоне и Манчестере - случившиеся в самый разгар предвыборной гонки. Конечно, соперники консерваторов обвинили действующий кабинет в неспособности защитить подданных Ее Величества от боевиков Исламского государства.

- Вы должны знать, что про правительстве лейбористов сделает все для того, чтобы вы и ваши семьи чувствовали себя в безопасности...При правительстве лейбористов будет больше полицейских на улицах. И, если спецслужбам потребуется больше ресурсов для поиска тех, кто намеревается убивать и калечить, они получат эти ресурсы, - обещал в преддверии выборов лидер Лейбористской партии Джереми Корбин, активно критикуя Терезу Мэй за инициированные ею сокращения штатов полицейских отделений.

Эта ли риторика или что-то другое повлияли на избирателя, но партия Корбина здорово прибавила по сравнению с предыдущими выборами, по итогам которых в мае 2015 получила 229 парламентских мест. Теперь у лейбористов 262 депутата.

Но правительства лейбористов, как и правительства их главных конкурентов-консерваторов, не будет.

Ни у одной из политических сил нет достаточного числа представителей для формирования однопартийного правительства. Что, в общем, достаточно редкая ситуация для Великобритании. Насколько редкая - понятно из названия, используемого для обозначения Палаты общин без очевидного партийного большинства: подвешенный парламент.

Случаи, когда страной управляло коалиционное правительство, можно пересчитать чуть ли не по пальцам одной руки. Поэтому можно представить себе, в какой растерянности находится сейчас Тереза Мэй, рискнувшая очевидным парламентским большинством и проигравшая его. Ведь ей предстоит то, с чем мало кто из ее предшественников имел дело - попытка формирования коалиции.

Переговоры о ее создании уже идут. В качестве потенциального партнера консерваторы выбрали Демократическую юнионистскую партию- региональное политическое объединение из Северной Ирландии, получившее 10 мест в Палате общин. Лейбористы над этими переговорами смеются, называя потенциальное объединение "Коалицией хаоса".

Но, возможно, смеются зря. Маленькая региональная партия из самого неспокойного уголка королевства, вероятно, вскоре получит возможность ввести своего человека (а возможно и не одного) в центральное правительство. И вполне возможно, что этот человек проявит себя в настолько ярко, что сможет убедить избирателя активнее голосовать за малые партии и постепенно разрушит де-факто утвердившуюся монополию на власть двух крупнейших сил - консерваторов и лейбористов.

Ведь, похоже, результаты выборов Франции - не случайность, а показатель усталости устоявшихся демократий от старых респектабельных партий.