Андрей Крищенко: Полиция может ограничить вход на площадь к Новогодней елке

С начала весны полиция следит за соблюдением карантинных ограничений. Но за это время особо не поубавилось и привычной работы, в том числе и по резонансным преступлениям. Как справляются с нарушителями карантина, откуда берутся "минеры" и как война повлияла на преступность – в интервью РБК-Украина рассказал начальник Главного управления Национальной полиции в Киеве Андрей Крищенко.

– Давайте начнем с коронавируса. Потому что как раз полиция у нас в основном и занимается тем, что вылавливает тех людей, которые нарушают карантинные запреты. Более того, последние выходные вы еще более усиленно работаете из-за "карантина выходного дня". Можете рассказать, как вообще происходит этот контроль за заведениями-нарушителями? Вам кто-то сообщает, что тот или иной ресторан работает, или вы сами ходите и смотрите, обнаруживаете, какое заведение работает, а какое – нет? Может, соцсети мониторите?

– Я начну с глобальной системы. У нас более 200 патрулей, которые ежедневно патрулируют город, и еще дополнительно в каждом районе созданы 2-3 группы, которые непосредственно занимаются этими антикарантинними мероприятиями в будние дни после 22 часов и в выходные вообще с 00:00 субботы по понедельник.

Как получаем информацию? Сначала мы ездили конечно в самые такие большие места, клубы. Мы же понимаем, где в Киеве на каждой территории есть такой клуб или место скопления людей. Конечно, это информация из прессы, потому что журналисты очень много уделяют этой теме внимания. Мы смотрим прессу, информацию или публикации и тоже реагируем.

Сейчас мы уже такие места знаем, которые, скажем так, системно нарушают карантинные мероприятия. Возле некоторых сразу ставим патрули, которые раз в час заезжают, проверяют. Таким образом мы осуществляем профилактику. Большинство руководителей заведений, администраторов понимают эту необходимость, то есть нам уже проще работать.

Также получаем сообщения от людей, которые звонят на 102. Они информируют нас, что видели или слышали, что где-то там музыка играет громко и тому подобное.

– Интересно, от общего количества выявленных нарушителей, какая часть обнаружена благодаря “наводке” других граждан?

– Мне трудно сказать. В Киеве у нас баров, ресторанов больше 2000, поэтому мы эту статистику не делим.

– А вы можете объяснить, почему в одни заведения, так сказать, полиция заходит “штурмом”, силовым методом, а в другие – нет? Там просто патрульный подошел, посмотрел и ушел.

– Все зависит от реакции. Как я вам уже говорил, большинство заведений понимает и закрывается. Значительное количество тех, кто действуют по принципу “приедут – не приедут”, “увидят – не увидят”. Много кто маскируется: наружное освещение гасят, шторы какие-то плотные вешают, людей запускают с другого входа. А когда все же полиция приезжает, то закрываются, а мы составляем на них административные материалы.

А есть такие заведения, которые демонстративно не пускают полицию, пренебрегают всеми этими правилами. Здесь мы уже используем процессуальные меры: у нас есть статья 325 Уголовного кодекса Украины и она дает возможность проводить неотложные, в том числе следственные и оперативные действия. Это статья о нарушении санитарно-гигиенических норм, которые могут привести к массовым заболеваниям.

Летом у нас вообще была ситуация, когда мы видели, что люди на вечеринки на корабле собирались, выходили за пределы города Киева в Киевскую область. Но мы и в этой ситуации с нашими коллегами сработали и пресекли нарушение. Там было открыто уголовное производство, лица привлечены к ответственности.

– А как насчет того случая, когда полицейские с автоматами зашли в ресторан “Гавана”, который работал в выходной день.

– В этой ситуации больше вопрос был в препятствовании журналистской деятельности. Я бы не сказал, что это типично. Сейчас это заведение нормально работает, без нарушений, появилось понимание карантинных норм.

– Просто с точки зрения рядового гражданина, который смотрел это видео, все выглядело как не то, что превышение каких-то полномочий, но как чрезмерное применение силы. Возможно, как некий показательный пример, чтобы следующие, кто захочет демонстративно пренебрегать указаниями полиции, передумали?

– Ну это не постановочное видео, если вы, возможно, имеете это в виду. Это был вызов по 102, и полицейские действовали как действовали. Если бы сразу там дверь открыли, или администратор вышел к нам... Возможно, человек-администратор переволновался, не знаю, мы сейчас проводим следственные действия, выясняем это.

Администратор, возможно, не вовремя посоветовался со своими руководителями или сам человек в такой стрессовой ситуации неправильно сориентировался. Еще раз говорю, это не какая-то показательная акция была. Мы вообще этим не занимаемся. Для показательных действий, во-первых, сейчас не то время, а во-вторых, в них нет никакого смысла.

– Я просто к тому, что, возможно, такое демонстративное пренебрежение общими предписаниями вызывает дополнительную агрессию у полицейских.

– Дополнительной агрессии это не вызывает у полиции. Есть закон о Национальной полиции, где указаны меры принуждения, которые полицейский может задействовать для того, чтобы выполнить то или иное свое задание. Какие именно меры принуждения используются, это уже зависит от тех, кто оказывает сопротивление полицейскому. Поэтому, опять же, это не постановочно, это не вызывает какой-то дополнительной агрессии, это законные решительные действия полиции для пресечения правонарушений.

– Эти случаи неповиновения единичные или можно говорить о неприятии гражданами карантинных мер?

– Нет-нет, это скорее единичные случаи. Такими громкими они становятся благодаря прессе, мы не видим, чтобы это случалось ежедневно... Хотя у нас было несколько случаев, если брать это индивидуально, когда на наших полицейских нападали граждане.

Например, в метрополитене наш наряд сделал замечание мужчине. В ответ тот ударил полицейского и пытался сбежать, но его задержали. Там вообще 345 статья – нападение на сотрудника полиции. Он сейчас получил меру пресечения и будет под следствием, а уголовное производство будет направлено в суд.

– Скажите, пожалуйста, а вы как-то изменили методику работы, по сравнению с тем, что было весной? Тогда мы видели патрули, которые часто заходили в общественный транспорт и проверяли пассажиров. Сейчас я уже не вижу такой активности правоохранителей.

– Да, сейчас такого нет. Тогда вообще был введен полностью мораторий на пассажирские перевозки и людей перевозили только тех, которые обеспечивали непрерывную работу предприятий со специальными удостоверениями от КГГА, это и полицейские были в том числе.

Пока все это наладилось мы фактически транспорт патрулировали и порядок обеспечивали, потому что в начале как раз такие конфликты и были: люди хотели ехать, а нет этого спецудостоверения. Сейчас такого нет. Если будет усиление карантина, то нам снова придется это делать.

– Сейчас ввели штрафы за неношение масок, и можно полиции выписывать постановления о наложении штрафа прямо на месте совершения правонарушения. Где теперь ходят полицейские и штрафуют людей?

– Да, это входит в наши обязанности. Как я уже говорил, группы ездят не только на проверки баров и ресторанов, но и в том числе проверяют транспорт.

Первые три дня – суббота, воскресенье, понедельник, – мы даже нашим полицейским давали маски и говорили больше проводить профилактическую работу. Все же наша первоочередная задача, чтобы человек был в маске, а не навыписывать ему штрафов. Мы понимаем все.

Люди в основном правильно реагировали: надевали или поправляли маски, если они сползли. Но в случае игнорирования мы конечно выносим постановления. Сейчас немного таких случаев, но уже составляем. Но если человек задумался и, например, маска сползла, и он адекватно реагирует на замечания, то мы не видим необходимости в применении административного принуждения.

– Сейчас обсуждается вариант локдауна, чтобы ввести его на Новогодние праздники. Вы вообще как к этому относитесь: надо в Украине вводить локдаун в ближайшие недели по вашему мнению?

– Локдаун даст возможность прервать цепочку заболевания и снизить уровень заболеваемости.

– А как полиция сможет, например, не допустить скопления людей на Софийской и Михайловской площадях во время Новогодних праздников?

– Мы всегда в усиленном режиме работаем на Новогодние праздники. Весной, в апреле и мае, у нас также была задача не допустить скопления людей и мы же справились.

– То есть вы не думаете, что возникнут проблемы у правоохранителей при предотвращении этих массовых мероприятий?

– Проблемы будут и мы будем их решать. У правоохранителей всегда есть какие-то проблемы: всегда кто-то не хочет что-то выполнять, всегда кто-то хочет совершать преступления, всегда кто-то хочет ехать пьяным за рулем, кто-то хочет ехать по центру города, не смотря на камеры, под 150 км/час. Проблемы у всех правоохранителей есть всегда. В принципе правоохранительные органы для этого и созданы, чтобы эти проблемы решать.

Кто-то не хочет выполнять требования законодательства по карантину выходного дня. Это проблема? Проблема. Это проблема в том числе и полиции? Да, полиция решает эту проблему, а общество даст оценку, как полиция справилась. Также оценку предоставит кривая заболеваний. Если мы будем справляться, то кривая пойдет вниз, значит и наша доля работы здесь есть. Бесспорно, врачи лечат больных там на передовой, но там где требуются профилактические мероприятия, то полиция, учитывая, что таки является крупнейшим правоохранительным органом, будет первой.

– Представим, что у нас там через две недели вводят локдаун, он приходится на новогодние праздники. Люди, несмотря на запреты, выходят на улицы, как они привыкли. Что тогда будет делать полиция? Она массово будет выписывать штрафы?

– Не путайте, прогулки на улице сейчас не запрещены.

– Я имею в виду массовые многотысячные собрания граждан под елкой.

– Будем разбираться. Но полиция по закону может ограничивать доступ граждан к определенным вещам и территорий.

– А как насчет того, что на Рождество люди массово пойдут в церкви?

– Все уже отработано, потому что это было в апреле-мае этого года. Есть четкие требования относительно того, чтобы была дистанция 1,5 метра, маски на лицах, чтобы люди заходили не сразу, поочередно. Это все контролирует полиция. Такая ситуация была, например, на Пасху, и мы не видели, чтобы было много нарушений.

– Были нарушения и существенные в Киево-Печерской Лавре.

– Да, были. Именно из-за этого Лавра и была “на карантине”, был заблокирован вход в нее, полиция с этим справилась.

– Все же я не очень понял, как полиция может ограничить людей, которые будут собираться под Новогодней елкой?

– Полиция может ограничить доступ к территории, и они там не соберутся. Грубо говоря, мы можем ограничить вход на площадь (Софиевскую площадь, – ред.). Если будет введен такой запрет, то полиция по закону имеет право ограничить доступ людей к таким местам.

А если кто-то не будет выполнять законные требования полиции, то есть административная и даже уголовная ответственность. Я уверен, что понимание обществом проблемы COVID сейчас уже стало намного глубже. Я думаю, они поймут, что мы пытаемся, в первую очередь, их здоровье сохранить.

– В сравнении с нынешней весной, когда ввели карантин, стали ли сейчас люди более агрессивны из-за всей этой неопределенности?

– У нас есть четкие маркеры определенных видов уголовных и административных правонарушений. Итак, мы не видим такого, чтобы это все повлияло на напряжение в обществе. Возможно, все это напряжение выбрасывается в соцсети и YouTube, но это не вытекает в какие-то конфликты и драмы.

– То есть преступлений не стало больше? Например, случаев семейного насилия.

– Семейного насилия больше не стало, там такие “плавающие” цифры: когда больше, когда меньше... Уличная преступность, например, уменьшилась. Весной у нас в разы упала статистика по регистрации обращений и преступлений. Конечно, здесь есть и объективные факторы, потому что люди сидят дома, меньше находятся на улице.

Вообще у нас стало меньше преступлений почти всех категорий: грабежей, разбойных нападений, незаконных завладений автотранспортом. Такие преступления, как тяжкие телесные повреждения и умышленные убийства возросли в количественном измерении на 2-3 случая в сравнении с прошлым годом. Но это тоже “плавающая” статистика, она не отражает каких-либо агрессивных настроений общества.

– Но ведь именно летом этого года в Киеве была определенная вспышка террористических преступлений. Взрывы возле метро “Шулявская” и “Минская”, захват банка в центре Киева. С чем это было связано? Или это было просто совпадение во времени?

– Я бы не сказал, что это была вспышка. Люди, которые подорвали взрывные устройства возле метрополитена – это два преступника, один из них ранее судим за умышленное убийство. Они таким образом хотели получить денег. Их задержали вместе со Службой безопасности Украины под процессуальным руководством прокуратуры города Киева. Они задержаны и арестованы. Сейчас СБУ расследует уголовное производство по статье "терроризм".

А в ситуации с захватом банка там был психически нездоровый человек. Будет проведена экспертиза, но предварительно можно сказать, что это не был террористический акт. Он угрожал подрывом, но у него не было ни взрывчатки, ни каких-то требований. Скорее, эти случаи – это совпадение по времени.

– С мостом Метро у нас также возникают ситуации...

– Это было дважды. Прошлый раз был в июне, а до этого прошлой осенью. Здесь тоже один человек психически нездоров, а второй с посттравматическим синдромом. Это опять же не какая-то террористическая атака, направленная на инфраструктуру, это такой способ заявить о себе или вынести свои проблемы на общественный интерес.

– Здесь, наверное, также и вопросы превенции, потому что такие же люди стоят где-то на учете.

– У одного из задержанных было изъято оружие, он его добровольно сдал и был освобожден от уголовной ответственности, он не проживал в городе Киеве. В другом случае это был спонтанный поступок человека, который имеет определенные расстройства здоровья. Как это профилактировать и отслеживать – это большой вопрос.

Хотя наши участковые собирают информацию о людях, которые склонны к насилию, особенно семейных насильниках, людях, которые носят оружие, употребляют наркотики. Определенные учеты есть, но, учитывая что даже по официальным данным от Кабмина в Киеве проживает почти 3 миллиона человек, а фактически где-то до 4 миллионов, мы не можем взять на учет всех, кто потенциально пойдет на мост Метро и будет говорить, что заминировал его.

– На сколько, по вашему мнению, ухудшилась криминогенная ситуация в Киеве с началом войны на Донбассе? Появилось много неучтенного оружия, часто видим новости, что кто-то взорвал гранату в квартире и различные такие истории.

– Количество преступлений с применением огнестрельного оружия уменьшается. Оружия мы действительно изымаем много. Сказать, что у нас прямо ужасное положение, нельзя. У нас небольшое количество таких преступлений, при чем в этой статистике мы учитываем все оружие, даже пистолет Флобера, травматические пистолеты, какие-то самодельные обрезы.

Если брать непосредственно боевое оружие: гранаты, автоматы, пистолеты – это очень небольшое количество, до сотни случаев, даже меньше. Хотя, да, оружие есть, мы постоянно его изымаем. Фактор войны на востоке никто не отменял, хотя последние 3-4 года очень жесткий контроль и на выезде из зоны ООС и здесь у нас, когда на вокзале задерживают, в метрополитене тех, кто ранее вывез в 2014-2016 годах.

– Также все чаще появляются сообщения о том, что какой-то бывший боевик "засветился" в Киеве, здесь обустроился, работал и его разоблачили. Почему их тянет сюда?

– Не чаще. Однако да, такие люди встречаются. Понимая условия жизни там (на оккупированных территориях, – ред.), здесь лучше. Полиция ловит, СБУ ловит. Последний случай, когда в Харькове Служба безопасности задержала боевика, который там скрывался. Полиция в киевском метрополитене также задержала, СБУ этим занимается. И это только то, что попадает в прессу. Я, например, знаю куда больше случаев, когда Служба безопасности задерживает сама или с полицией и это не попадает в СМИ. Это постоянная работа, которая не требует большого огласки.

– Несут ли эти люди угрозу общественному спокойствию?

– Несут. Они принимали участие в войне против Украины, они уже стали на сторону врагов. Их нужно выявлять и привлекать к ответственности в соответствии с теми поступками, которые они сделали. Не дай бог что-то случится и они будут то же самое совершать здесь в Киеве и других мирных территориях.

– По ситуации со смертью сотрудницы посольства США, которая произошла полтора месяца назад. Уже известно ее убили или она погибла?

– Проводится еще следствие, решение по делу не принято. У нас нет еще окончательных выводов судебно-медицинской экспертизы, учитывая что она дипломат иностранного государства, то в этом процессе была задействована международная комиссия. Проверяется много видео и других вещей, мы сотрудничаем с дипломатическим учреждением, они нам передают много информации.

– С чем вы связываете значительное количество сообщений о минировании в последнее время. Например, тот же ЦУМ чуть ли не ежедневно "минируют".

– Сегодня ночью (интервью было записано в пятницу, 27 ноября, – ред.) позвонил человек из Полтавской области, сказал, что все мосты у нас в Киеве заминированы. Его задержали, он будет отвечать за фиктивное сообщение о заминировании.

– Это просто развлечения, или люди с расстройствами психики, или диверсионная деятельность?

– Это несколько условных групп. Первое, вы правильно сказали, это люди с проблемами с психическим здоровьем, сюда бы я также отнес тех, кто в состоянии алкогольного опьянения, или, например, ребенок как-то школу "заминировал" на спор – это ситуативные вещи.

Вторая группа – это "заминировании" каких учреждений под определенное событие, чтобы его сорвать: суд идет, заседание акционеров и так далее. Также есть "заминирования", когда звонки четко идут с неподконтрольных территорий Донецкой и Луганской области или из РФ. Думаю, что это уже внешние проявления войны на востоке Украины.

– И часто находят таких минеров и привлекают их к ответственности?

– Фактически, мы где-то 25% таких преступлений раскрываем. Как вот последний случай: ночью звонил пьяный со своего телефона. Есть у нас методы. Очень хорошо, когда идет сообщение через компьютерную сеть, на почту, например, у нас есть достаточно квалифицированные специалисты, и Служба безопасности нам помогает. 25% минирований мы раскрываем и привлекаем людей к ответственности.

– И что им грозит, по большей части?

– Впервые – до шести лет лишения свободы, второй раз – до восьми.

– Вы рассказывали, как ребенок сказал полиции, что заминирована школа. Тоже видим случаи насилия среди детей в школах, когда кто-то принес какой-то баллончик, разбрызгал газ и так далее. У нас же, насколько я знаю, есть специальные школьные офицеры полиции?

– У нас есть ювенальная превенция, ювенальные полицейские. Школы, которые имеют денежные средства, нанимают сотрудников Государственной службы охраны, они официально на договорных началах работают. Я знаю, что нанимают и частные охранные структуры, чтобы присутствовали взрослые охранники, отвечающие за порядок в школе.

А наши ювенальные полицейские, это профилактическая функция в частности, они работают и по преступлениям против детей, по преступлениям, совершенным детьми, есть ювенальные следователи, ювенальные процессуальные руководители. И наша ювенальная превенция занимается, много лекций читают в школах, и по "ковиду", масочному режиму, карантинных мерах и тому подобному.

– У вас сейчас острый дефицит кадров?

– Я бы не назвал его острым, были времена, когда он был острее. Вообще у нас примерно 10-12% некомплект в среднем. Есть службы, следственные подразделения, оперативные, которые более укомплектованы, есть те, где больший некомплект. Это связано и с условиями несения службы, графиком, денежным обеспечением.

– Много ли сотрудников заболели коронавирусом?

– У нас уже 1226 сотрудников переболели, а сегодня болеет 254 человека на больничном, 13 из них в больнице. Мы с ними всеми на связи, обеспечиваем все необходимые потребности. К сожалению, два сотрудника полиции Киева умерли от этой болезни. Врачи делали все возможное, но, увы...

– Вы чувствуете, что отношение к полицейским стало хуже как раз из-за карантинных мероприятий?

– Я бы не сказал. Все-таки большая часть общества очень четко понимает необходимость всех этих ограничений, правильность и законность того, что полиция требует их придерживаться. То, что кто-то несет потери в связи с этим, в том числе материальные, это выбрасывается в информационное пространство, но непосредственно на улице у нас нет какого-то всплеска против полиции.

Мы видим европейские акции и крупные митинги против карантинных мер, у нас таких акций нет. У нас много акций против чего-то, за что-то, но против карантина у нас больших акций не было. Было несколько, но участники действовали в рамках закона, по Конституции, без насилия, высказали свое мнение и все.

– Вы упомянули о том, как в европейских странах проходят акции, которые, например, в Берлине разгоняли водометами. А у нас остались водометы после Революции достоинства?

– Мы не применяли ни разу. У нас более жесткие условия для их применения. На вооружении полиции Киева водометов нет.

– А тайзеры (електрошоковое оружие, – ред.) вы закупили...

– Когда будет принято решение, они будут на вооружении полиции.

– Но вы можете сказать, их смогут использовать для разгона акций, например?

– Это индивидуальная ситуация. Есть различные виды спецсредств, есть те, которые предназначены для разгона массовых акций, для толпы, но тайзер – это индивидуальное средство. Я изучал его действие, когда был на стажировке в США, это вещь индивидуального действия, когда есть один или два противника, один или два полицейских, которые делают замечания, а человек агрессивно настроен, и полицейский может принять решение применить это средство несмертельного действия.

Но еще раз говорю, это будет после того, как будет соответствующее решение Кабмина. Но это необходимая вещь, чем больше у полиции средств несмертельного действия, тем больше тоже и сдерживающих факторов.

– Интересна градация: дубинка, перцовый баллончик, шокер и пистолет – что когда используется, чтобы люди тоже понимали?

– Полицейские обучены и проходят подготовку, и фактически мы очень часто после каких-то ситуаций проводим их разбор. И раз в три года полицейские должны проходить обучение, они обучены предоставлять оценку угрозам, прогнозировать, какой оборот может принять та или иная ситуация, и уже здесь четко понимать, какое спецсредство или огнестрельное оружие применять.

Это показывает подготовку полицейских патрульной полиции, несколько недель назад на них неожиданно напали, трое преступников открыли огонь, один полицейский был ранен, но вместе с напарником смогли задержать всех троих преступников. Это показывает, что полиция у нас достаточно подготовлена.