как живут обычные люди у линии соприкосновения перед перемирием

С 1 апреля стороны конфликта на Донбассе договорились о прекращении огня в связи с пасхальными праздниками. Тишины и прекращения постоянных обстрелов больше всего ждут люди, живущие вблизи линии соприкосновения. Для них режим тишины - необходимая передышка в условиях постоянного стресса, которая позволит заняться заменой стекол, ремонтом домов, даст возможность просто спокойно ходить по улицам.

Чтобы ни говорили, но в Курдюмовке, Марьинке, Майорске, других поселках где удалось побывать корреспонденту РБК-Украина, живут другие люди. Они не реагируют на звуки взрывов. Многие перестали прятаться по подвалам и уезжать в периоды обострения подальше от обстрелов. Попустительски к собственной безопасности кто-то начал относиться из-за внутреннего отчаяния, войны, которая непонятно когда закончится, страха потерять остатки нажитого.

Часто поддерживают людей и помогают вернуться к прежней жизни гуманитарные организации. В том числе, и Международный комитет Красного Креста (МККК). На их средства восстанавливают дома и амбулатории, вставляют разбитые стекла и ремонтируют отопление, везут мешки с песком, которые потом защищают школьные окна от осколков снарядов.

РБК-Украина проехало с представителями МККК вдоль линии разграничения в Донецкой области накануне очередного перемирия. 

Гуманитарная помощь как повод для конфликта

- Мне просто интересно - кто подает списки?! Сколько мы еще будем терпеть - тем положено, тем не положено, на тех наложено! У людей по 2-3 акта - ничего не положено, поубивало - ничего не положено! - истерически кричит Анна, стоя посреди кабинета амбулатории в Курдюмовке, на ее лице и теле видны следы от многочисленных ожогов. - Уголь не купить, дров не купить! Нам не надо помощи, я без помощи жила и ходила работать! Хай заберут, хай не бомбят! Да хай оно все исчезнет! Хай еще несколько раз бомбанут Курдюмовку и посмотрю, кому будет "положено"! Я теперь лягу пластом, и ни одна машина (с гуманитарной помощью - ред.) не проедет!

- Анютка, выпей успокоительного! - жалобно просит молодую женщину местный фельдшер Татьяна Теплюк. - Видите, весь такой народ, что делать... Но это крик души! Я не знаю, как ей помочь, и таких в селе у нас очень много.

Анна вылетает из кабинета, но остается в коридоре амбулатории. Оттуда дальше доносятся ее крики и проклятия. Фельдшер Татьяна Николаевна рассказывает, что в поселке городского типа, который находится в 10 километрах от линии разграничения, назревает бунт - местные жители не довольны тем, как распределяют гуманитарную помощь. На прошлой неделе в Курдюмовке возникла, как говорит медсестра, "плачевная ситуация".

- Один мужчина закидал гранатами соседний дом, - поясняет она. - Алкашам, которые тупо пьют, дали 7,5 тысяч гривен - ни дров не купили, ни угля и еще украли кролика у одного паренька. Тот пришел и закидал их "лимонками". Где он их взял - неизвестно.

Работать фельдшеру из-за постоянных разборок здесь тоже жутко - с обратной стороны часть здания занимает почта, на которой и раздают гуманитарную помощь. Но Теплюк продолжает каждый день ходить на единственный автобус, который в 5 часов утра отправляется из Торецка, где она живет, и добирается на работу в Курдюмовку за 20 километров от ее города. Сейчас заканчивается ремонт здания амбулатории, который провели за счет средств Международного комитета Красного Креста. Татьяна Николаевна мечтает о том, что ее амбулатория будет "европейского уровня", но пока что получилось только утеплить здание и отремонтировать крышу.

Кровля была частично разрушена осколками снаряда, который разорвался в 10 метрах от здания в середине прошлого года. Амбулаторию обогревают с помощью обычной печки, которой уже около 70 лет, тепло от нее невозможно распределить по всему небольшому помещению, и там сыро. Несмотря на все трудности, фельдшер отчитывается, что в Курдюмовке она ведет 600 больных. Больше всего среди ее пациентов пожилых людей, которые часто обращаются к ней из-за повышенного давления. Татьяна Николаевна говорит, что гипертонические кризы у них в основном из-за близких разрывов снарядов. Всего из-за военных действий в Курдюмовке погибло 6 человек. Кого-то разорвало снарядом при доении коровы, кто-то вышел покурить, кого-то осколками убило при рубке дров. Последний случай произошел в феврале - осколок пробил в доме несколько дверей и попал в 15-летнего подростка.

- Я сказала вам полежать, - вычитывает Теплюк одну из пенсионерок, которые собрались у задней части амбулатории в ожидании гуманитарной помощи. - Куда вы стоите? У вас же давление 220 на 120!

Но никто на ее призывы не реагирует - кто-то ждет продуктов и средств гигиены, другие пришли выяснить, почему им отказывают в выдаче гуманитарной помощи.

За этим всем наблюдает кочегар Татьяна, которая пытается обогреть амбулаторию остатками угля. Она живет в соседнем с Курдюмовкой поселке Зеленополье. Но, по ее словам, все их там бросили, и никто не привозит им никаких гуманитарных наборов, хотя война у них тоже идет.

Еще в 2014 году в ее дворе разорвался снаряд и повредил дом. Больше всего она сетует на дорогой уголь, который ей нужен чтобы обогреть свой дом. На сезон ей надо около 4 тонн, а это - 15 тысяч гривен, при том, что пенсия у нее - 1300 гривен. Но ей приходится покупать дешевый уголь и дрова, на которые она зарабатывает весь год, продавая саженцы, розы и клубнику с собственного огорода.

- У нас лесопосадок вокруг поселка уже нет, все попилено, - рассказывает пенсионерка. - Конечно, люди боятся, что могут в лесах на снаряде подорваться, но деньги делают свое, не замерзать же нам. Не забывайте нас!

Тем временем к амбулатории подъезжает легковая машина, из которой выходят две девушки со списками в руках. Через несколько минут толпа, в которой начинаются ссоры при выяснении кто и за кем стоял в очереди, передвигается к соседнему с амбулаторией двору. Снова на улице появляется Анна, которая отчаянно хочет добиться помощи. После разговора на протяжении нескольких минут с представителями благотворительной организации она с сердитым лицом быстро отходит от машины.

- Я не буду унижаться, я им еще покажу! - нервно выкрикивает женщина, скрываясь в соседнем переулке.

На линии огня

Приближаясь к поселку Майорск, сразу видно, что линия разграничения недалеко, и жители постоянно находятся вблизи, а иногда и в эпицентре боевых действий. Окна практически всех частных домов забиты и заставлены тяжелыми деревянными или железными ставнями. Некоторые жители, которые не смогли защитить себя таким образом от осколков и пуль, привалили к оконным проемам стволы спиленных деревьев. Есть в поселке и поврежденные снарядами дома, на месте некоторых из них - обуглившиеся руины.

За контрольно-пропускным пунктом въезда и выезда "Майорск" стоит пятиэтажка, в которой очень сложно найти уцелевшие стекла. Часть окон в подъезде полностью выбиты, некоторые из них забиты фанерой, которая часто прошита пулевыми отверстиями. Крыша дома повреждена снарядами, и жителям пострадавших верхних этажей приходится жить с вечно расставленными по квартире ведрами и черной плесенью на стенах.

По словам одного из жителей пятиэтажки, пенсионера Михаила, до войны в доме были заселены все 50 квартир. В особо трудное время до середины 2015 года, когда в доме не было ни света, ни воды, обитаемыми были только 8 квартир. Выживали люди за счет гуманитарной помощи, выдаваемой, в том числе, и МККК. Но случаев мародерства из закрытых квартир, как говорят местные жители, у них в доме не было. Сейчас люди начали возвращаться, дом уже наполовину заселен. За это время от болезней и холода умерли несколько его жильцов.

- Один не выдержал и повесился. Его искали, а нашли только через 40 дней, когда снег начал сходить, вон там за вагонами, - указывает на виднеющиеся вдали перед домом железнодорожные пути.

Отсюда до позиций так называемой ДНР - километр, а оттуда - рукой подать до оккупированной многотысячной Горловки. Рядом стоят украинские войска.

- По этим позициям бьют - долетает и до нас. Поэтому ты все время в напряжении, но самое страшное, когда начинают стрелять с двух сторон, - делиться своими переживаниями Михаил.

- А куда я поеду? Вот моя квартира, - указывает на побитые оконные рамы на первом этаже еще один житель дома, пенсионер Евгений. - Ремонт сделал, а что толку - побили двери, окна, куда я могу уехать?

Вдалеке слышен разрыв снаряда.

- Вон, бухають уже, - спокойно реагирует Евгений, который, кажется, больше переживает за разбитые стекла балкона и не вывезенный за несколько лет мусор, чем из-за взрыва.

Фото: пенсионер Евгений не собирается покидать свою квартиру в доме, который находится постоянно под обстрелами; РБК-Украина

- У меня 1270 гривен пенсия, Красный Крест продукты дает, Ахмет дает (Ринат Ахметов, - ред.), - рассказывает еще одна жительница дома, пенсионерка Людмила, которая также никуда из дома не уезжала. - Хватает, заечка, а что делать? Абы не стреляли, мы уже привыкли ко всему.

- А что это такое? Чья колбаса? - прерывает разговор одна женщина, выходящая из подъезда. - Нам уже колбасу кидают в подъезды.

- Чья колбаса не знаю, - размеренно отвечает той Людмила.

Через несколько минут колбасу и сумку, в которой она лежит, забирает пошатывающийся мужчина, а Людмила уходит отдавать документы в единственный местный магазин, в котором все могут оставить свои справки для оформления субсидий.

Тем временем Михаил соглашается показать квартиру в последнем подъезде на пятом этаже, в котором, по его словам, находился "Правый сектор". Он говорит, что добровольцы жили там долго, все потому что обзор из квартиры в разные стороны хороший. Сначала они оттуда вели наблюдение, потом уже и стреляли. С балкона опустевшей и разгромленной квартиры позиции действительно хорошо просматриваются.

- Осторожно - можно, но осторожно, - говорит с опаской пенсионер на вопрос одного из журналистов выйти на балкон. - Если снайпер влупит, то я не отвечаю.

Из-за непосредственной близости линии соприкосновения пострадало и соседнее с пятиэтажкой здание бывшего детского сада. Половина крыла помещения полностью закрыта, часть окон обгорели, часть - заложены кирпичами. О том, что раньше здесь находился детсад, "говорят" сложенные в ряд двухъярусные детские кровати, разбросанные журналы с посещениями групп и разрисованные стены с фрагментами из мультфильма о коте Леопольде и неоднозначной, в условиях войны, нарисованной фразой из него "Ребята, давайте жить дружно!". Сейчас там - военно-гражданская администрация поселка Зайцево. Журналистов и представителей МККК встречает ее глава Владимир Веселкин и трехцветный, с отрубленным хвостом, кот Коша.

Глава администрации начинает небольшой экскурс в историю населенного пункта. Сейчас к Зайцево присоединены четыре улицы поселка Майорск, который до войны был частью Горловки. Однако часть Зайцево оккупирована. Но четко разграниченной линии там нет. По словам Веселкина, одна улица подконтрольна Украине, а другая - уже нет, и фактически раздел территорий проходит по огородам. Из-за деления поселка разрываются родственные связи, даже посещение кладбища на неподконтрольной части Зайцево занимает много времени. Сейчас дорога к нему через все блокпосты сепаратистов занимает, в лучшем случае, три часа. Раньше, до войны, на машине можно было доехать туда за несколько минут.

Особенно страдает от обстрелов часть поселка, которая называется Жованка. До войны эта местность была живописной, а сейчас она превращается в развалины. Если надо собрать его жителей, скажем, когда привозят гуманитарную помощь, то об этом, буквально по трубам, сообщает одна из местных учительниц - она громко стучит по газопроводу. Этот звук, который слышен жильцам, и собирает их вместе. Несмотря на постоянные обстрелы, покидать район люди не собираются - до сих пор там живет около 150 человек.

- После обстрелов на прошлой неделе рядом с домом моего сотрудника сгорел дом, - рассказывает Веселкин. - Мы хотели забрать оттуда его родителей и их вещи. Родители вещи отдают - холодильник, телевизор, ковры сворачивают. Говорят, что если, не дай бог, дом сгорит, то это хоть останется, а сами отказываются уезжать. Те, кто хотел, тот давно уже уехал.

Сейчас Владимир Веселкин хочет через суд добиться признания всех домов на территории поселка собственностью территориальной общины Зайцево. По документам община до сих пор относится к Горловке, поэтому добиться финансирования из госбюджета, например, ремонта крыш или отопления - невозможно. Сейчас это проводится за счет благотворительных организаций. Кроме того, в Зайцево надо решить и вопрос электроснабжения, и водоснабжения, которые поступали сюда из Горловки. А вот с доступом к информации у его жителей проблем нет, правда, в случае, если в домах есть свет. Глава военно-гражданской администрации даже знает, какие - украинские или сепаратистские СМИ предпочитает тот или иной житель поселка.

- Если антенны повернуты и выходят на Горловку, значит люди смотрят российские каналы, если на Торецк - значит украинские, - говорит Веселкин, улыбаясь. - Каждый смотрит то, что хочет увидеть.

Не выдерживают ни дома, ни люди

Разрушения инфраструктуры от войны видны не только по уничтоженным домам, но и на дорогах. Трасса от Бахмута до Светлодарска сейчас в огромных ямах, в том числе и из-за вывода украинских войск и тяжелой техники по ней в феврале 2015 года из Дебальцево. В тот момент не выдерживали нагрузки многие объекты. По словам директора морга в Бахмуте Руслана Федонюка, количество убитых было таким, что их не успевали вовремя забирать и увозить дальше. Тогда приходилось складывать тела друг на друга в несколько рядов в узком помещении морга, выносить их зимой на задний двор за одноэтажным зданием.

Людям ближайших городов и поселков из Дебальцево приходилось жить, пока шла эта операция, в подвалах. Жительница Светлодарска Юлия вспоминает, что в подвале многоэтажки прожила почти два месяца. Еду они быстро готовили на улице на мангалах и снова прятались в убежище. Из-за сильных обстрелов ее семья вынуждено покинула свой частный дом. Туда наведывался только ее муж, чтобы покормить домашних животных. Придя туда в очередной раз, он увидел вместо дома руины - в здание было прямое попадание снаряда, из-за чего снесло несколько внутренних стен, вылетели стекла, обвалился в нескольких местах потолок, а крыша стала похожа на решето. Уцелел только телевизор.

- Вспоминаешь все это, и опять те эмоции накатывают, - говорит Юлия. - Мы жили как могли, ставили тазики где текло. Нам не под силу было сделать ремонт, даже на крышу не хватило, но нам ее осенью Красный Крест полностью заменил.

Окончательно весь ремонт в доме планируют окончить уже через несколько недель. Хоть Юлия и надеется на лучшее, но не перестает волноваться. Из-за обострения конфликта на Светлодарской дуге в декабре прошлого года их район опять пострадал от обстрелов.

- В подвалах хоть ты ниже уровнем находишься, а в своих домах - страшно, - говорит она.

Кажется, что часть жителей города Марьинка, из которого практически ежедневно приходят сводки об обстрелах, уже устали бояться. По словам 75-летнего бывшего шахтера Ивана, живущего на улице Заводской, они с женой в случае обстрела никуда уже не прячутся.

- Убьют так убьют, - отвечает пенсионер. - Что в подвале сидеть? Зимой в подвале долго высидишь?

Фото: Бывший шахтер, житель Марьинки Иван больше всего переживает за свою правнучку Марусю; РБК-Украина

В его доме осталось меньше половины жителей, в основном пенсионеры. Но какими разрушениями и смертями может окончиться любой обстрел, напоминает им соседний дом на Заводской, 6. Его снимки часто всплывают в сети, когда пытаешься найти в Интернете фото разрушенных домов на Донбассе. На куске уцелевшей стены под номером дома кто-то написал черной краской "Зачем?"

По информации администрации Марьинского района, дом восстановлению не подлежит, его надо полностью разрушить. Уже есть проект постройки нового жилого здания на его месте с увеличением размера жилплощади на треть. Смета - 750 тыс. евро. Из госбюджета деньги пока отказываются выделять из-за близости активных боевых действий. Чиновники надеются на помощь международных доноров.

Но Ивана не заботит судьба этого дома, хотя он и доволен тем, что ему меняют выбитые окна в его квартире на первом этаже. Особенно он заводится, когда вспоминает о своей правнучке Марусе.

- Как только начинает стрелять - сразу прячется, - рассказывает старик. - Что с этого ребенка будет, кто мне скажет? Нам-то все равно, но я ж за правнучку...

За появлением представителей МККК следят две жительницы дома №9 на Заводской. При приближении человека в накидке с красным крестом они сразу набрасываются на него с расспросами, когда им поменяют окна. Действительно, многие окна в доме выбиты или разбиты, кто-то даже к оконным стеклам внутри квартиры приклеил иконы, надеясь на их защиту. Из 24 квартир в этом доме живут постоянно только в 4-5 из них.

Женщина средних лет Елена со слезами начинает рассказывать об обстреле на прошлой неделе, в результате которого у нее разбились окна - в пятый раз за все это время. Она практически перестает говорить из-за нарастающих рыданий, когда вспоминает, что ее квартиру уже обворовывали, когда она выехала из нее в 2014-м году.

- Мы уезжали отсюда, но в эту зиму просто не было сил складывать сумки и выезжать, да и страшно, - причитает она. - Вот у нас идут боевые действия, но у нас подвал затопило, там по колено воды! Вон, видите, как его стены повреждены осколками. Как выбежишь туда, добежишь ли? Где гарантия...

- …Где гарантия, что пока я до подвала добегу, меня здесь быстрее не убьет, чем в квартире привалит! - подхватывает ее слова соседка, пенсионерка Галина. - Нигде никому ты не нужен. Когда ж будет конец? Я родилась, когда была война, придется и умирать, наверное, на войне.

Школа за километр от передовой

В условиях войны в Марьинке живет и городская школа №2. Практически все окна, где наполовину, а где на треть, заложены мешками с песком, которые защищают от мелких осколков и пуль. Сами стекла затянуты специальной армированной сеткой. При попадании, например, пули в окно, она не дает стеклу рассыпаться и ранить школьников. На внешней стене здания расклеены стрелки, которые указывают направление к убежищу.

Внутри самого здания можно увидеть также красные и зеленые полоски по стенам. По словам директора школы Людмилы Панченко, в случае обстрелов ребенок не может останавливаться у красной стрелки, потому что там опасно. Раз в две недели проводят тренировку в школе, по которой дается учебная тревога. Дети максимально организованно пытаются спускаться по определенным маршрутам в убежище. Если они понимают, что не успевают, то останавливаются в тех местах, где наименьшая опасность, могут лечь на пол. При этом каждого родителя учителя не обзванивают - есть группа родителей, которая докладывает уже другим, что не стоит паниковать или срочно забирать детей из школы. Это делается также и для того, чтобы сами взрослые не пострадали. В последний раз, 2 февраля, из-за сильного обстрела почти 160 ученикам пришлось просидеть в убежище два часа.

- За полторы минуты все спустились в убежище, - вспоминает Панченко. - Я уже не боюсь таких ситуаций, мы много чего повидали, но в этот раз я серьезно испугалась. Собрала еще какие-то вещи, паспорта. Но потом вовремя сообразила, собралась, фух - и вперед.

Убежищем является школьный подвал. В его первой части на стульях вдоль коридора рассаживаются ученики младших классов, чуть дальше в комнате - уже старшие дети. Там же находятся спальные мешки, биотуалеты, одеяла. В 2014-м году половина города могла здесь находиться, даже и с грудными детьми сюда приходили.

Приучают к убежищу школьников буквально с первых дней, первоклассникам сразу же показывают эту комнату и учат, как туда организованно спуститься. Потом учителя расспрашивают родителей, как это все воспринимает их ребенок.

- Для них надо провести специальную работу, чтобы у них не было паники, - рассказывает директор школы. - Не у всех детей есть подвалы, и они при обстрелах просто прячутся в укромных уголках. Поэтому когда они спускаются в подвал, нужно их к этому всему подготовить.

По всей школе и в классах расклеены плакаты о том, как вести себя с минами и что делать в таких ситуациях. Это повторяют еще раз во время уроков и специальных тренингов. По словам Людмилы Панченко, просто строгий запрет "не поднимать непонятные предметы" не срабатывает, а наоборот, подогревает интерес ребенка. Специальные тренинги проводились и для родителей, потому что и взрослые иногда сами могут принести опасные вещи домой.

- Отойти на безопасное расстояние и позвонить 101, - бойко рассказывает о своих действиях при находке подозрительного предмета первоклассник Егор Шевчук на вопрос тренеров из МККК на занятии по минной безопасности.

Тренеры напоминают детям о недавнем трагическом случае в Угледаре - мальчик поднял с дороги предмет, похожий на зажигалку. Но он взорвался у него в руках, и подросток погиб. Они также говорят, что около 30% выпущенных снарядов не взрываются.

- Что на картинках? Вы узнаете что-нибудь? - спрашивает он у детей.

- Да, вот эту я видела, - кричит из первого ряда маленькая девочка, указывая на минометную мину.

За все эти почти три года именно в здании школы никто из детей не погиб. Но из-за прилета снаряда в дом в январе 2015 года погиб 9-летний ученик школы. Есть проблемы и со здоровьем у них из-за переживаемого стресса. По словам Людмилы Панченко, за это время уже похоронили двух учениц 2 и 5 класса из-за онкологии.

- Если бы вы попали во время учебного процесса, вы даже и не поняли бы что у нас боевые действия, все как обычно, - говорит Людмила Панченко. - В школе у меня все под контролем, когда они здесь - хотя меня всегда ругают за то, что я это говорю - мне кажется, они больше в безопасности, потому что здесь есть убежище. А дома не у всех есть подвалы.

После тренинга дети весело разбегаются по домам. Со стороны кажется, что это обычная школа, а не учебное заведение на расстоянии одного километра от линии фронта. "Выдает" ее груда мешков с песком для защиты от осколков у благодарственной надписи во дворе "Родная школа, мы тебя любим" и отверстия от пуль в некоторых окнах.

Точка соприкосновения с ДНР

Жизнь у линии разграничения неразрывно связана с контрольными пунктами въезда и выезда. При приближении к КПВВ "Марьинка" все чаще слышишь российские радиостанции и режет слух объявление ведущим московского времени. Сквозь музыку прорываются и выпуски новостей из так называемой ДНР. Голосом и интонацией, как будто читает сводку советского информбюро, диктор рапортует о высадке "молодых дубочков" из России у одной из донецких библиотек, достижениях главы боевиков Александра Захарченко и его обещаниях "наказать украинские власти по законам военного времени".

К КПВВ с подконтрольной территории выстроилась очередь из примерно 70 легковых машин, что считается не очень проблематичным. Колонна машин МККК съезжает с основной дороги направо и ожидает распоряжений от погранслужбы. С КПВВ виден уже Петровский район Донецка. Блок пост с той стороны отсюда не просматривается, он находится на расстоянии нескольких километров. По обочине расставлены МККК щиты, предупреждающие об опасности сходить с дороги - территория вдоль нее заминирована. Также организация выставила и модульные туалеты вдоль дороги к КПВВ. На каждом из них - телефон, куда могут позвонить те, кто разыскивает своих близких, пропавших без вести во время конфликта.

Между тем вереница людей, идущих к КПВВ или уже оттуда, не прекращается. Кто-то тянет за собой тяжелые сумки на тележке, кто-то несет свою поклажу в руках. Непосредственно вблизи от пункта пропуска люди попадают в огражденный от проезжей части досками и пленкой и накрытый крышей коридор. Группы людей обнюхивают служебные собаки. Они засовывают морды в открытые пакеты, тщательно к ним принюхиваясь. Пограничники проводят досмотр автомобилей.

По словам пресс-офицера Краматорского пограничного отряда Игоря Заруднева, основная претензия к пересекающим - это превышение разрешенного веса груза. По нормам разрешено ввозить до 75 килограмм. Количество людей, пересекающих линию разграничения, зависит от дня недели, праздников, социальных выплат - тогда их число значительно возрастает. В среднем за последнюю неделю через КПВВ проходило в день 9300 пешеходов, транспортных средств - 1200. В среду, 29 марта, пришлось открыть дополнительный модуль для пешеходов, чтобы ускорить процесс их проверки и пропуска на неподконтрольную территорию.

Сразу бросается в глаза, что большинство людей пожилого возраста. Медленно с палочкой к КПВВ подходит и пенсионер Юрий, проживающий за оккупированной Макеевкой. Он пересекает линию разграничения раз в два месяца, чтобы отметиться на подконтрольной территории как переселенец и получить пенсию. Его прогноз - "что все это обязательно закончится бойней" - и жалуется на действия властей.

- Каких властей? - уточняю у него.

- Украинских, конечно же, - без ноты сомнения отвечает Юрий. - Там же к власти пришли фашисты!

В толпе пенсионеров видны лица двух молодых девушек. Татьяна и Надежда живут в Донецке и ездили в гости к родителям в Украинск, который находится за 50 километров от Донецка. Но навещают родителей они 1-2 раза в год. Добирались они туда пять часов, сделали семь пересадок и на двоих потратили 164 гривны. Но это эконом-вариант, говорят девушки, а так можно потратить и 200-300 гривен на человека.

- За три года можно было что-то придумать, это ж ненормально! - возмущается Татьяна. - Если раньше из Донецка в Украинск на машине можно было доехать за 40 минут, то сейчас с пересадками и пешком к КПВВ можно потратить до 6 часов. А если на машине, то вообще можно сутки простоять.

Их родители не намерены к ним переезжать в Донецк - из-за возраста им трудно все бросить и начать все заново. Девушки тоже не уедут из-за работы, друзей и привычного для них уклада жизни. По их словам, среди их знакомых немного людей выехало.

- Мы тоже уезжали на полгода в Россию, но вернулись, - говорит Надежда. - Все равно домой хочется.

Практически на выезде из КПВВ с сумками в руках стоит в ожидании автобуса Ирина. Она работает крановщицей в Донецке уже шесть лет. Из-за отсутствия работы в Угледаре, несмотря на оккупацию Донецка, она свое место не бросила и теперь постоянно вынуждена ездить туда. Дорога ей обходится в 200 гривен. В Донецке она снимает общежитие. По ее словам, можно было бы выехать в Россию, но для этого нужны деньги на оформление документов, аренду жилья, и по большому счету, там они все равно никому не нужны.

- Пока держимся за эту работу, - говорит женщина. - Все равно есть надежда, что когда-то это все кончится, предприятия заработают, не будет же постоянно все парализованно. Когда-то ж прекратятся военные действия, надеемся, что скоро.

Через несколько минут к Ирине прямо к обочине дороги подъезжает темный автобус на Угледар. Клубы степной пыли взвиваются вверх. Она быстро садится, и автобус, забрав единственного человека, покидает КПВВ. Но уже через несколько дней Ирина появится здесь - она снова будет пересекать линию разграничения, снова пойдет на свое рабочее место крановщика в оккупированном Донецке и снова будет надеяться на скорое окончание войны.