Ольга Айвазовская: Местные выборы отменить нельзя, можно только отсрочить

– Насколько реален срыв местных выборов из-за роста заболеваемости коронавирусом по всей стране или в отдельных регионах?

– Исключать нельзя ничего, но есть четкая предпосылка: введение правового режима чрезвычайного положения. Другая проблема это то, кто непосредственно принимает это решение – парламент. Присутствующие в Раде политические силы партизовали местные выборы и местное самоуправление.

Партии власти не выгоден перенос выборов. Партии оппозиции очень часто ведут списки на местах, даже народные депутаты возглавляют списки в местные советы. Поэтому любое решение ближе к выборам будет воспринято как политически ангажированное.

Парламент в этой истории не является независимым органом, его представители непосредственно участвуют в избирательной кампании. И они будут в первую очередь обращать внимание на рейтинги, насколько их шансы увеличиваются или уменьшаются в случае переноса выборов.

– Речь идет именно о переносе, не отмене?

– Именно о переносе, потому что выборы в целом отменить нельзя. Их можно отсрочить. Чрезвычайное положение на национальном уровне можно ввести на 30 дней, с возможностью пролонгации разово еще на 30 дней. То есть нет никаких правовых оснований утверждать, что мы можем перенести выборы, например, на полгода. На местном уровне такой режим может быть введен на 60 дней, плюс пролонгация еще на 30 дней.

Очевидно, если избирательный процесс будет остановлен, то вряд ли можно будет восстановить избирательную кампанию. Ее нужно будет перезагрузить и объявить новую, с самого начала. Поэтому да, юридически приостановление выборов, отсрочка, переобъявление возможны. Но будут ли для этого политические предпосылки?

Партия власти рейтинг не приобретает, она его теряет. И речь не об этой партии власти, а о любой, которая после "романтического периода" начинает терять рейтинг. Оппозиционным партиям, конечно, несколько легче, но нужно понимать, что реальные ресурсы на агитацию, рекламу, политическую рекламу уже вложены. То есть для всех это будут потери. Также правовой режим устанавливает ограничения свобод, что не способствует подготовке честных и свободных выборов.

Если вернуться к прогнозам – секретарь СНБО обнародовал моделирование о 350 тысяч больных на конец октября. Потенциально будут нуждаться в госпитализации 38 тысяч больных. Но заставят ли эти цифры прекратить избирательный процесс, в котором при явке в 50% будут принимать участие до 15 миллионов избирателей, утверждать трудно.

Есть проект решения правительства относительно ограничений и проведения выборов в условиях пандемии, где устанавливается логистика поведения и правила для избирателя на участке: дистанцирование, отсутствие скопления в помещении для голосования, запрет проведения агитационных мероприятий в закрытых помещениях, ограничение по дистрибуции полиграфической продукции.

– Это для того, чтобы люди не передавали друг другу бумаги, на которых может быть вирус?

– Вирус живет на бумаге гораздо меньше, чем где бы то ни было, и у гражданина есть выбор: брать или не брать листовку или газету. И есть ли смысл запрещать это – вопрос открытый.

Также предусмотрены процедуры тестирования членов комиссий, которые будут работать на специальных избирательных участках до дня голосования. И много других вещей, которые дают возможность выделить бюджетные средства на этот процесс: маски для членов комиссий, санитайзери и так далее.

– Насколько эти меры могут быть результативными, не стоит ли ожидать вспышки? Тем более учитывая то, что украинцы последние месяцы в целом весьма небрежно относятся к мерам личной безопасности.

– В помещении для голосования на самом деле одновременно находится меньше людей, чем в любом крупном продуктовом магазине. Но если туда мы пускаем людей, а на участки не пускаем – это будет восприниматься неоднозначно.

Пандемия началась не вчера, многие страны уже проводили выборы в этих условиях, есть наработанные рекомендации. Положительные примеры – Южная Корея и Польша. В Южной Корее явка была даже выше, чем обычно, и вспышки потом не было. Но там очень дисциплинированные и законопослушные люди.

– Безусловно, Польша ближе к нашим реалиям.

– У них вспышки после выборов тоже не было. Скорее "ковид" там был основанием для определенных манипуляций касательно времени проведения и формы голосования.

– Представим практическую ситуацию: за несколько дней до голосования у одного из членов комиссии диагностируется коронавирус. Что дальше? Все идут на самоизоляцию? Как тогда проводить выборы?

– Пока четкого механизма нет, нужно разработать соответствующие алгоритмы. Например, если все члены комиссии идут на самоизоляцию, то комиссия тогда заблокирована. Поэтому, возможно, стоит выделить тесты или организовать первоочередное тестирование членов комиссий, которые даже не имеют никаких признаков заболевания.

Возможно, их легче и дешевле государству тестировать, чем в последние дни проводить перезагрузку комиссий, идти на срыв голосования. Есть система выездного организованного тестирования, которая сейчас доступна только в частных клиниках, возможно, ее нужно забронировать для членов комиссий и делать уже сейчас расчеты и выделять средства на эти потенциальные расходы.

Тем более перезагрузка не является гарантией, что новые члены комиссии не принесут с собой коронавирус. И эти алгоритмы должны быть разработаны как можно быстрее. Наибольшая зона риска – три дня перед голосованием и несколько дней после.

Если испугать членов комиссии тем, что заболели их коллеги, не имея даже доказательств и результатов тестирования, но пустить эту молву, то сработает инстинкт самосохранения. Человек не придет на работу в комиссию, будет имитировать какие-то симптомы. Или партии и сами могут злоупотреблять непроверенной информацией.

– Вот, собственно, насколько высок риск манипуляций со стороны партий и кандидатов, которые, например, точно будут понимать, что они проигрывают определенные выборы и готовы на все, чтобы их сорвать? На законодательном уровне таким манипуляциям можно предотвратить?

– Насколько я помню, парламент еще в начале пандемии принял решение касательно ответственности за дезинформацию, связанную с болезнью. Это не обязательно должно быть именно в русле законодательства о выборах.

С другой стороны, мы имеем ответственность в Уголовном кодексе за неисполнение полномочий члена избирательной комиссии без уважительных причин в день голосования. То есть, если в день выборов член комиссии не придет, скажет, что ему плохо, то его нужно тестировать.

– Буквально в этот же день, потому что голосование уже идет.

– К тому, какими будут эти практические алгоритмы, у всех много вопросов. Но тестировать нужно, чтобы предупреждать манипуляции, в первую очередь – членов комиссий, которые отвечают за организацию дня выборов.

С другой стороны, люди привыкли к войне и люди уже привыкли к коронавирусу, так что реакции такой, как в первые недели, уже не будет.

– Правила проведения этих выборов будут существенно отличаться от всех предыдущих. Насколько в целом эти правила улучшились, и действительно ли заявленные открытые списки – открыты?

– Законодательство изменилось полностью: новая избирательная система, новые избирательные процедуры, новые права и новая ответственность за нарушение правил. Это новый тест на быструю реакцию штабов партий, членов комиссий и избирателей. Мы сможем измерить даже наше общественное IQ, потому что это действительно сложная задача – провести выборы, организовать голосование и подсчет голосов.

Главное, чтобы все участники процесса выполнили вовремя свои функции: ЦИК, который отвечает за просвещение и консультирование, и штабы, которые наверняка должны брать людей не просто с улицы, а так же их учить и консультировать. То есть это вопрос качественного кадрового ресурса.

А насколько эти списки будут открытыми, зависит от избирателей, от того, как они будут пользоваться правом поставить номер кандидата в списке.

– Оппоненты открытых списков всегда апеллировали к тому, что украинский избиратель просто не разберется в ситуации. Он привык к тому, что ему надо просто поставить одну галочку в бюллетене, а тут еще кроме галочки, нужно будет отдельно вписывать номер кандидата в соответствующее поле. Эти аргументы имеют под собой почву?

– Граждане должны получить информацию о способе заполнения бюллетеня, им не нужно изучать процедуру подсчета голосов или распределения мандатов с избирательными квотами и как это все обсчитывается. Им необходимо понять саму логику, и это ответственность СМИ, экспертного сообщества, политических групп.

Я уверена, что граждане с этим справятся, если не будет сознательной политики игнорирования этого просвещения, или халатности. 99% избирателей не будут открывать Избирательный кодекс, искать статью про бюллетени и порядок их заполнения.

Избиратели должны обратить внимание на то, что есть две опции, которые надо заполнить: галочка или крестик напротив политической партии и далее – от 5 до 12 кандидатов, которые баллотируются в конкретном избирательном округе. И среди этих кандидатов нужно выбрать одну фамилию и внести цифру, которая стоит возле этой фамилии, во второй квадратик.

– Можно спрогнозировать, сколько людей дойдут до фазы выбора конкретного кандидата?

– Пока это гадание на кофейной гуще. Политическое просвещение еще не стартовало полноценно. Очень многое зависит и от кандидатов. Если кандидат с номером 8 будет организовывать на улице встречи с избирателями и говорить: я от такой партии, и мой номер – 8, не забудьте заполнить – то избиратели однозначно будут понимать, для чего этот номер и куда его вносить.

Мы проводили эксперимент, и там, в частности, некоторые избиратели думали, что надо подчеркнуть фамилию их кандидата, или обвести его номер, а не вписать его индексным способом в специальном квадратике. Сама логика индексного вписывания тоже не всем понятна, особенно молодежи.

Если партия выберет стратегию "не путать избирателей", просто будут агитировать за партию, и не будет продвижения через СМИ, тогда граждане просто проголосуют за партию. Хуже будет, если они проголосуют за одну партию, а за кандидата от другой. Или только за кандидата, а за партию – не поставят.

Парламент провалил поправки, которые бы давали больше понимания комиссии, какие бюллетени признавать действительными, а какие нет. Вариантов креатива от избирателя есть много: вписали номер кандидата, но не отметили партию, отметили одну партию, а номер кандидата из списка другой...

– А члены комиссий, которым это уже придется обрабатывать и считать – что далеко не так просто – справятся с подсчетом?

– Участковые комиссии точно будут дольше проводить подсчет. Самый пессимистичный сценарий – до среды после дня голосования. Открытость списков приводит к более длительному процессу подсчета. И если члены комиссий не будут обучены, это будет намного дольше.

А если в законодательстве не будет четкого ответа, какие бюллетени действительны, а какие недействительны, то будут дискуссии. Дискуссия касательно одного бюллетеня может длиться часами.

Территориальные избирательные комиссии будут математически обсчитывать избирательную квоту и рейтинговать кандидатов в списке. Я очень надеюсь, что к этому будут разработаны дополнительные IТ-инструменты. Хотя бы не для того, чтобы официальные данные выдавать, а для осуществления логических проверок.

Эта система, насколько я знаю, разрабатывается за счет поддержки международных организаций. Логическая проверка минимизирует потери. Вы вносите данные в протокол – и видите, где у вас ошибка. Если будут IТ-инструменты, то продолжительность этого процесса будет значительно меньше, чем при условиях исключительно человеческого фактора, но многое зависит и от цифровой грамотности членов комиссий.

– Партии и политики всегда пытаются получить преимущество в избирательных комиссиях, легальными и нелегальными методами. У вас есть какие-то замечания к составу избиркомов на этих выборах?

– Законодательство сейчас не требует партийной пропорциональности. ЦИК ничего не нарушает, когда отдает руководящие должности членам комиссий от партий не пропорционально. ЦИК должен учитывать фактор опыта кандидатов. Но изучить его за несколько дней, прорабатывая 27 тысяч представлений, очень непросто.

Нет четких критериев, кому отдают руководящие должности: председателя, заместителя и секретаря комиссии. Но пока не будет реестра, нельзя узнать даже, нет ли у человека судимостей.

– А такие инциденты есть?

– Да, есть факт, в Черкасскую областную ТИК попал человек, который в 2018 году был осужден за подделку протокола подсчета голосов на выборах в черкасский облсовет. Хотя бы в интернете загуглить фамилию – это очень просто. Но партии этим не занимаются.

Партии подали среди этих 27 тысяч кандидатов в ТИК 136 мертвых душ. Это говорит о стандартных подходах партий к процессу на этом этапе, во время первого представления кандидатов. До 65% из них не доработают до дня голосования и будут заменены.

– Какая партия получила большинство руководящих должностей в ТИК?

– По стране по-разному. В ТИК руководящие должности получили парламентские партии, там где у них фокус на электоральную поддержку. Надо понимать, как эти руководящие должности распределяются. В ЦИК 17 членов, каждый курирует какой-то регион, и готовит предложение по распределению руководящих должностей. Другие не имеют времени и возможности проверить распределение по другим регионам.

– Но доминирования партии власти нет?

– По общему количеству мест в ТИК "Слуга народа" на первом месте, "Батькивщина" на втором, "Европейская солидарность" на третьем, на четвертом – ОПЗЖ. У всех них более тысячи членов комиссий, у остальных – меньше.

По руководящих должностях ситуация следующая. "Слуга народа" – 26,7% от общего количества поданных партией членов ТИК, "За майбутнє – 23,4%, "Солидарность женщин Украины", у которой соглашение с группой "Довира" – 22,8%.

– Эти показатели "в пределах нормы" или можно говорить о перекосе в сторону партии власти?

– Конечно, есть определенное преимущество у партии власти. Если идти по этому рейтингу, то можно утверждать об определенной коалиции руководящих должностей в партии власти и двух депутатских групп. Я не могу утверждать, что это какая-то тотальная "зрада", но по отдельным регионам преимущество партии власти более очевидно.

– После принятия решения о партизации выборов, местные элиты побежали искать себе какие-то партии, в частности к партии власти?

– Нельзя говорить, что все потянулись к партии власти. Накануне избирательной кампании начался конфликт между местным самоуправлением и центральной властью. Как следствие, те, кому надо было быстро искать себе партию, не в первую очередь пошли к партии власти.

Все зависит от конкретного региона. Если там рейтинг партии власти невысок, то этот конфликт срабатывает, на его основе можно построить успешную предвыборную стратегию.

– И это по всей Украине?

– Я не могу сказать, что тотально, но да, это позиционирование присутствует в группах в каждом регионе. Нет таких регионов, где доминирует одна партия, как это было в прошлом. В общем, сейчас будут одни из самых конкурентных выборов.

– Если сравнивать с предыдущими местными?

– Местные выборы всегда более ожесточенные, чем национальные, просто из Киева это не всегда видно. Участники этого процесса живут в одной общине, имеют предысторию взаимодействия, группы поддержки, влияют на конкретные локальные медиа или являются их владельцами и тому подобное.

Это может касаться конфликта руководителя ОСМД, который идет в списке какой-либо партии, с городским головой. И этот конфликт будет отображаться в избирательной кампании. Большинство участников имело персональные истории взаимодействия, совместные скандалы, интриги и расследования.

Это отличается от национальных выборов, которые более обобщенные с точки зрения повестки дня: куда мы движемся, с кем мы дружим, как мы решаем вопросы Донбасса и тому подобное. А здесь на повестке дня вопрос: как мы живем здесь и сегодня.

Я не вижу уровня конфликтности, нетипичного для местных выборов. Я помню местные выборы 2010 года, мы по ним давали очень негативную оценку, они противоречили международным стандартам даже на уровне норм закона.

Тогда пачками кандидатам отменяли регистрацию, когда кандидатов забирали в СИЗО со встречи с избирателями, и там они писали заявление об отказе от баллотирования. Я очень надеюсь, что сейчас такого не будет, и конкуренция не перерастет в фазу административного давления.

– На данный момент, насколько активно используется админресурс?

– Мы еще разбираемся с этим вопросом. Есть турне президента по регионам. Он является политической фигурой, он имеет право заявлять о своих политических пристрастиях, но с определенными ограничениями.

– Он может представлять конкретных кандидатов от "Слуги народа" в регионах?

– Это все может быть, если в период выборов мероприятие оплачено из избирательного фонда. Если этого фонда еще нет, то оно не может быть оплачено за средства государственного или местных бюджетов напрямую, или косвенно.

Кроме того, не может использоваться территория, которая доступна только благодаря административному влиянию, потому что это уже противоречит принципу политической нейтральности органов власти.

Ключевым является вопрос не столько того, кого поддерживает президент, а когда он это делает, на чьи деньги организуются мероприятия, привлекаются ли работники исполнительной вертикали. Злоупотреблением является использование бюджета, людей в их рабочее время, смешивания официальных сообщений с агитационными, то есть, злоупотребление медийными ресурсами.

– Например, в здании ОГА нельзя проводить такие мероприятия.

– Да. Нельзя, потому что это прямо запрещено законодательством о выборах, которое действует с 5 сентября и устанавливает неравные условия для всех участников процесса.

– Во время турне президента привлекались эти ресурсы?

– Мы сделали запросы в Офис президента, в партию "Слуга народа" и в областные администрации. Нас интересуют несколько аспектов: кто организовывал мероприятия и кто их финансировал – именно ту часть визита, на которой были представлены кандидаты, кто принимал участие, в частности, принимали ли чиновники участие в рабочее время.

Первые ответы, которые мы получили, что ОГА это не организовывали, регистрация журналистов была единой для всех мероприятий (у нас есть доказательства, что в отдельных регионах именно ОГА занималась аккредитацией на партийную часть). Также утверждают, что отдельные работники ОГА были в отпусках.

– И добровольно приняли участие в мероприятиях?

– Да, добровольно приняли участие в мероприятиях, потому что приехал президент. Пока этих ответов недостаточно, чтобы сделать обоснованные фактажные выводы. У нас председатель ОГА не является государственным служащим, это политическое лицо, их вывели из этой части законодательства о государственной службе. Эти визиты я бы расценила как нарушение международных стандартов как минимум.

– Подкуп избирателей будет весомым на этих выборах?

– На этих выборах несколько по-другому подкуп идентифицируется и исследуется, чем раньше. Подкупом мы можем называть практически все, что будет передаваться в виде материальных благ, при использовании названия партии, имени кандидата, его изображения, логотипа.

В частности и продуктов питания, табачных, алкогольных изделий, подарочных сертификатов и т.п. Даже сувенирная продукция стоимостью от 1,02 грн будет считаться косвенным подкупом. Депутаты имели возможность изменить эту стоимость на более лояльную, но не воспользовались этим шансом в начале сентября.

Подкуп избирателей с недавних пор, с июля, стал тяжким и особо тяжким преступлением, поэтому полиция может прибегать к негласным следственно-оперативным действиям, чтобы собрать доказательную базу. Денежный подкуп – это вообще другая история. Закон дает возможность выходить на конечного бенефициара.

Любой полицейский как тайный агент может прийти, получить эти деньги, все зафиксировать на средства скрытой съемки, юридически надлежащим образом, и передать в суд дело после завершения расследования. Затронет не только нижний уровень "сетки", тех, кто непосредственно раздавал, но и тех, кто это заказал. От ответственности, кстати, освобождается лицо, которое первым сообщило правоохранителям о подкупе, но кроме организаторов и заказчиков.

– А в целом на местных выборах подкуп работает, если сравнивать с мажоритарными выборами в парламент, где "гречка" была всегда и повсюду?

– На местных выборах это уже все есть. У нас есть сахар, у нас есть сахарная вата, у нас есть круассаны и шампанское, продуктовые наборы. Интересно, что сахар – это специфическая вещь для Луганщины. Если по всей Украине раздают крупы, масло, консервы, то там именно сахар. Целые фуры с сахаром едут туда задабривать избирателей. Некоторые из них останавливают, полиция говорит, что это "превентивные меры".

Тем не менее, избиратели привыкли получать "подарки". На местных выборах это работает так, как и на национальных, еще и более системно. На местные выборы идут бизнесмены, у кого-то есть плиточный завод, у кого-то – сахарный, у кого-то пекарня и так далее.

Одни кандидаты хотят этим "поделиться" с избирателем. А другие, понимая, что гречка проигрывает деньгам, могут прибегнуть к подкупу в денежной форме. Это будет, но масштаб зависит от того, как полиция будет действовать на первых этапах. Если будет видно, что это все пресекается, открываются уголовные производства, ведутся следственные действия и тому подобное, то кандидаты не будут начинать такую активность, или будут ее сворачивать.

Ранее к кандидату нельзя было привязать благотворительный фонд, который раздавал "подарки", даже если этот фонд имел в названии фамилию кандидата, его символику и тому подобное. Сейчас это все не важно – Уголовный кодекс отныне очень широко трактует нарушения и учитывает нашу украинскую специфику.

Политическая деятельность благотворительных фондов во время выборов, в основателях, членах, названиях которых есть имя кандидата, запрещена. Но очень важна еще и квалификация и мотивация правоохранителей. Правоохранители заявили, что у них мотивация работать еще больше, чем в 2019 году, как дела с квалификацией – увидим.

– Зачем власть продвигает идеи с соцопросом в день выборов? Как это может выглядеть – что-то вроде экзит-пола на выходах с участков? Какие риски в такой инициативе?

– Практика организации опросов по заказу ЦИК есть в разных странах мира. Но в наших реалиях, любой опрос в помещении для голосования организовать в соответствии с Избирательным кодексом сейчас невозможно. Предложенная поправка не позволяет расширить перечень лиц, которые имеют право присутствовать в помещении для голосования.

Также она не позволяет наделять членов УИК, например, полномочиями проводить опрос вместо выполнения ими своих непосредственных функций. Опросы на выходе с участков вполне возможны и законны, но требуют как привлечения профессиональной социологической структуры, так и дополнительных бюджетных расходов. В противном случае "опрос" превратится в жесткую манипуляцию.

Исходя из этого, парламент планирует наделять ЦИК полномочиями заказать социологический опрос, который можно провести только возле участков, а не в них. Если же депутаты хотели чего-то другого, то им нужно вносить изменения не только в закон о ЦИК, а и в Избирательный кодекс.

Опросы сами по себе не являются проблемой, они ею станут только, если будут подменять собой предусмотренные законом процедуры. Не могу утверждать, но выглядит так, что партия власти видит возможность мобилизации избирателей вокруг темы, которая может выноситься на опрос.

– Ожидается ли более высокая явка за счет того, что переселенцам разрешили голосовать?

– Была изобретена приемлемая форма: переселенцы не имеют преимуществ по сравнению с другими гражданами, поэтому мы предоставляем право менять избирательный адрес всем, кто не живет по адресу регистрации. Есть группы политиков или технологи, которые используют это как аргумент против честных выборов.

Но утверждать о подготовке массовых фальсификаций я бы не стала. По состоянию на сейчас меньше 30 тысяч граждан по всей стране изменили избирательный адрес. Это число может еще возрасти, но в любом случае, больше 50 тысяч такой процедурой не воспользуются, это маленькая цифра, чтобы повлиять на выборы в масштабах страны.

Есть три небольшие общины, где мы и правоохранители замечали существенный прирост, но после обращения ЦИК к полиции он прекратился. Наказывать нужно тех, кто злоупотребляет, и инструменты для этого есть, а не лишать прав миллионы из-за десятков недобросовестных мошенников.

– То есть уже нет такого ажиотажа, как на прошлогодних выборах?

– Эта процедура была адвокатирована не под эти конкретные выборы. Гражданин меняет свой избирательный адрес в межвыборный период и голосует на всех выборах в общинах.

Во-первых, в прошлом году некоторые партии целые челленджи на эту тему устраивали, во-вторых, это была не смена избирательного адреса, а временного места голосования, в-третьих, та процедура была возможна за 5 дней до дня голосования, когда уже пик политической конкуренции.

Сейчас этого нет. Избиратели, которые живут в общине и хотят быть частью политической жизни общины, могут изменить избирательный адрес.

– Причина отмены выборов на отдельных прифронтовых территориях – партия власти понимает слабость своих шансов ?

– У нас выборы на прифронтовых территориях всегда в заложниках того, что отсутствуют четкие критерии безопасности/опасности. У нас военно-гражданская администрация (ВГА) направляет в ЦИК письмом перечень участков, на которых нельзя организовать выборы 25 октября, в разрезе общин.

Среди этих общин есть те, где в 2015 году проводились местные, а в 2019 – парламентские и президентские выборы, в частности это Лисичанск и Северодонецк. ЦИК не может проверять факты, ибо фактов нет – есть вывод, что невозможно провести выборы на конкретных участках 25 октября, и все.

То есть весь подход должен быть изменен. Выборы 2015, 2015, 2019, 2020 годов происходят в одних и тех же условиях. Но сейчас они где-то назначаются, а где-то нет. Является ли это политическим инструментом – однозначно, да. Я не могу сказать, в чьих конкретно интересах было принято решение не проводить выборы, но конкретные военно-гражданские администрации были созданы фактически за месяц до того.

Это свидетельствует, что связка между Офисом президента и местными элитами существует. Но в условиях, когда у нас режим прекращения огня, меньшее количество обстрелов, утверждать, что вот именно сейчас, летом 2020 года, а не летом 2015 года, нужно создать ВГА – это нонсенс.

Также нет ответа на вопрос, почему не проводятся выборы в Луганский и Донецкий областные советы, тогда как в районные советы без полномочий – проводятся. Вот возьмем Северодонецкий район – там только 30% избирателей пойдут голосовать, остальные территории – это ВГА. Может возникнуть ситуация, когда мандаты получат кандидаты, за которых проголосовало ноль избирателей.

– Это как?

– На выборах в районный совет будут округа, в которых голосование не будет происходить, но закрепленные за этим округом кандидаты будут. Они включаются в список в едином многомандатном округе, а большинство округа будет приходиться на общины, где голосование не будет происходить. То есть избирательная квота, целый мандат будет распределен по списку, за который голосовали избиратели для партии, преодолевшей 5% барьер.