Как живет и чем занимается главный застройщик Днепра Вадим Ермолаев — в эксклюзивном интервью для РБК-Украина.
Год назад, в конце декабря 2023 года, Совет национальной безопасности и обороны Украины ввел санкции против одного из самых богатых бизнесменов страны, Вадима Ермолаева.
В 2021 году Ермолаев был участником списка Forbes. Ему принадлежит группа компаний "Алеф", которая реализовала в Днепре такие проекты, как "Мост-Сити", Cascade Plaza, "Босфор", Enigma, "Призма" и другие.
Помимо недвижимости, "Алеф" занимается производством газобетона, ПВХ-профилей, бесшовных труб, дентальных имплантатов, выращиванием элитных сортов яблок. Группа владеет крупнейшей в Украине биомассовой электростанцией мощностью 16 МВт.
Всего в состав корпорации входят 18 компаний и 11 производственных предприятий, продукция которых экспортируется в 50 стран.
Санкции, введенные по представлению СБУ, рассчитаны на 10 лет. Официальная причина санкций не названа. Неофициально речь идет о связи с бизнесом в Крыму. В частности, компания "Алеф-Виналь-Крым" якобы выполнила государственные заказы на 70 млн рублей и уплатила 490 млн рублей налогов в 2021 году.
РБК-Украина обращалась к Ермолаеву с просьбой прокомментировать обвинения еще год назад. Бизнесмен согласился ответить на вопросы только сейчас. Публикуем сокращенную версию беседы.
— Давайте начнем с того, отразилось ли на вас введение санкций?
— Конечно, это осложняет жизнь как в личном, так и в деловом плане. Это очевидно.
— Что для вас, как для физического лица, означают введенные санкции?
— Если говорить о личной жизни, то, в первую очередь, многие украинские учреждения отказываются взаимодействовать со мной — как с юридическим, так и с физическим лицом.
— Вы имеете в виду государственные банки?
— Да, государственные и коммерческие. Финансовые учреждения заморозили деньги на личных счетах, не продлевают кредитные линии.
— Можете конкретно назвать сумму замороженных личных средств на ваших счетах?
— Честно говоря, я не знаю, но речь о больших деньгах.
— С какими еще трудностями вы сталкиваетесь из-за санкций?
— Некоторые бизнес-партнеры прекратили с нами сотрудничество. Также некоторые клиенты отказались оплачивать дебиторскую задолженность.
— Например?
— Например, такие компании, как АТБ и Сильпо. Они отказались платить за предоставленные товары, забрали товар и не расплатились, сославшись на санкции. Они монополисты сейчас на рынке, могут позволить себе такие действия, или думают, что могут позволить. Они буквально издеваются над всеми поставщиками. Это уже стало классикой.
— Кто еще?
— Есть и другие случаи. Например, в другом бизнесе, связанном частично со мной, клиенты отказались погашать кредиты, которые они взяли пять лет назад. Они даже писали в Минюст заявления, где утверждали, что на основании введённых санкций считают решение суда о взыскании долгов – незаконным.
— Какая связь? Ведь деньги они должны предприятию.
— Дело в том, что суд длился несколько лет. В итоге суд вынес решение в их пользу, потому что против меня введены санкции. А предприятие, через какое-то опосредованное владение, частично связано со мной. Это и стало для них поводом не исполнять свои обязательства. Многие воспользовались этой ситуацией.
— А где вы вообще живете, не секрет?
— Перемещаюсь между Кипром, Лондоном и Парижем.
— Помимо проблем вышеуказанного характера, вас обвиняют в наличии бизнеса в оккупированном Крыму. Расскажите, что у вас там было до оккупации и какая ситуация с этой собственностью на данный момент?
— Я не владею и не управляю никаким бизнесом в Крыму. Это юридически и понятийно — невозможно.
— Давайте детализируем. Вас обвиняют в непосредственном сотрудничестве с агрессором или в наличии активов в РФ. Эти обвинения имеют под собой основания?
— Это какой-то сюрреализм. Мы никогда не контактировали с российской стороной, у меня никогда не было активов в стране агрессоре.
Еще до аннексии я был инвестором в конкретный бизнес, но выгоды из них не получал.
— Небольшое уточнение: о каких именно инвестициях у куда идет речь?
— Речь идет о трех предприятиях, которые занимались выращиванием винограда, производством вина и коньяка. Все эти активы были национализированы оккупантами тем же указом, которым изымалось имущество президента Украины Владимира Зеленского. Этих активов для нас больше не существует. То есть после аннексии Крыма рф забрала часть активов, в которые я ранее инвестировал.
Мы пытались вывести вложенный ресурс, но тщетно, и к концу 2015 года наши попытки прекратились. Руководство этих предприятий сообщило, что их запугивают и заставляют перерегистрироваться по законам страны агрессора.
— Что вы им сказали? На чем вы расстались?
— Мы предупредили, что они не должны этого делать, так как это повлечёт за собой уголовную ответственность. Но нам неизвестно, какое давление на них оказывалось с другой стороны. В итоге они самостоятельно приняли решение, и перестали с нами общаться.
Мы все потеряли.
— Давайте вернемся к последствием санкций. Как это повлияло на Вашу деятельность, включая возможные потери в виде налогов, не полученных кредитов и других факторов?
— Все просело вполовину. У меня много недвижимости в Днепре, и все, что сдавалось в аренду по цене просело в два раза, огромное количество офисных площадей простаивает без аренды – помещения некому снимать, офисы сужаются и сжимаются, бизнес экономит, и делает это в первую очередь за счет аренды помещения. Офисная недвижимость стоит пустая на 70%. По другим направлениям – мы стараемся держаться и сохранять рабочие места, расходуя запас прочности, пытаемся выжить, пытаемся не закрыться, чтобы сохранить рабочие места и коллектив, который собирался годами. Людям нужна работа, городу нужны налоги. Я это все понимаю, и в том числе, считаю эту работу вкладом в общее благое дело.
— В Миньюсте не исключают национализации ваших активов в соответствии с законом "О санкциях". Насколько это возможно, по вашему мнению?
— Надеюсь, здравый смысл победит, и этого не случится.
— Ваши действия в таком случае?
— Увеличу бюджет на адвокатов.
— Если вы действительно не имеете к рф отношения, готовы ли вы предоставить доказательства?
— Безусловно. Я предоставил доказательства СБУ, и они рассматривают их. Моя позиция в отношении войны и русских категорична и нелицеприятна, и боюсь, вам придется "запикать" кусок ответа, чтобы моя оценочная лексика к действиям наших врагов смотрелась приемлемо для вашего издания. Я осуждаю вторжение, я презираю наших врагов и считаю, что они понесут ответственность за то горе, которое принесли на украинскую землю и в мой родной город, которому я посвятил всю свою жизнь.
У меня по природе и по определению не может быть никаких связей с оккупантами. Есть только колоссальный негатив к той беде, которую Россия принесла Украине, моей семье, моим близким и всем людям, живущим в Украине.
— Какие убытки понес ваш бизнес с началом полномасштабной войны?
— На временно оккупированных территориях, в первые дни, чеченские боевики вывезли со складов сельскохозяйственной техники на сумму 15 миллионов евро. А также 175 полувагонов – еще одна безвозвратная потеря на 8 млн евро. Это произошло в Мелитополе и Херсоне, где находились крупные запасы новой техники, запчастей и других материалов. В апреле 2022 года русский ракетный удар уничтожил в аэропорту Днепра ангар с моим частным самолётом. Как вы думаете, я могу к ним относится?
— Можете назвать сумму налогов, уплаченных вашими компаниями?
— За время полномасштабной войны мои компании перечислили в бюджет почти 8 миллиардов гривен.
— Как вы помогаете фронту?
— Я в принципе не считаю правильным распространятся о благотворительности, судьбы и жизни людей не почва для рекламы. В Днепре степень нашего включения и участие в проблемах города и фронта все знают. Но раз уж вы спросили – за 2,5 года войны мы направили на поддержку военных около 83 миллионов гривен. И это я бегло посчитал. Мы регулярно помогаем военным на передовой, боевым медикам, прифронтовым больницам. Помощь самая разная – от медикаментов и оргтехники до покупки автомобилей, дронов, тепловизоров, лечения и реабилитации раненых.
— До войны ваша семья управляла одним из крупнейших благотворительных фондов в Днепре. Как изменились возможности фонда в условиях снижения доходов, санкций и потери активов?
— Несмотря на санкции и убытки бизнеса, обусловленные войной, фонд существует и помогает по сей день. Всеми этими вопросами плотно занимается моя супруга Анна. Она тратит на это все свое время, живет этим фондом и помощью людям. А так, как это моя жена, я не могу ей ни в чем отказать. Тем более, что она делает благое дело.
— Какую сумму удалось собрать, если не секрет?
— За все время существования фонда была оказана помощь тяжело больным детям и больницам на сумму 100 млн гривен.
— Каким образом война и санкции повиляли на ранжир ваших приоритетов в инвестициях? Не намерены ли вы сократить инвестиции в Украину и сфокусироваться на странах Европы, например?
— Могу сказать одно: все свои инвестиции я преимущественно делал только в Днепре, в своем любимом городе, где я родился и вырос. Я всю жизнь хотел этот город развивать, поэтому вкладывал по всем направлениям, как в строительство, так и промышленные сектора. И очень надеюсь, что после войны у меня останется возможность продолжить это делать. Слишком много сил и времени вложено в украинские активы и в победу страны, чтобы поменять фокус внимания. Я пока не рассматриваю никаких других вариантов для себя.
— И что вы намерены делать, чтобы доказать свою невиновность?
— Бороться законным путем. Мы подали в Верховный суд в сроки, положенные законом. А также во все профильные организации полный пакет документов, который снимает все сомнения.
— А если санкции будут сняты, каковы ваши планы по восстановлению бизнеса? Рассматриваете ли возможность возврата на международные рынки или открытия новых направлений?
— Я планирую заниматься родным городом. Раньше у меня это неплохо получалось. После нашей Победы нам там предстоит много работы.