Из-за российской агрессии тысячи украинцев потеряли жилье. Есть ли шанс на его восстановление и как люди адаптируются к жизни в громаде Киевской области – ниже в материале РБК-Украина.
Полномасштабное вторжение России продолжает разрушать не только жилье, но и судьбы людей. Кто-то никогда не поступит в университет, где мечтал учиться. Другие не вернутся в свою квартиру, потому что туда попал вражеский снаряд. Кого-то постигла еще более ужасная трагедия – потеря родных и близких.
РБК-Украина поговорило с переселенцами, которые сейчас живут в Боярке Киевской области, о том, как они адаптируются на новом месте, хотят ли вернуться домой и каким сейчас видят свое будущее.
Все месяцы войны в Боярской громаде под Киевом переселенцев становилось все больше. И только несколько недель назад впервые зафиксировали отток: с 5 тысяч их количество уменьшилось до 4800. Это значит, что они снимаются с учета и переезжают куда-то в другие места, поясняет РБК-Украина начальница управления социальной защиты в Боярке Ольга Папоян.
Справляться с огромными вызовами в городе научились в первые недели вторжения России, говорит она. В прошлом году весной в Боярскую громаду массово ехали люди из Бучи, Ирпеня, Гостомеля и близлежащих сел. Бывало, что Ольга получала такие сообщения:
"Еще одна колонна вырвалась из оккупации. Через полчаса нужно где-то разместить 1200 человек".
Тогда часто ситуацию спасал бизнес. Местный "Эпицентр" открыл свои двери и начал размещать людей прямо между торговыми рядами. Им разрешили брать с полок все, что было нужно.
Через полчаса более тысячи человек действительно уже могли спокойно сесть, попить горячего чая и поесть, получить медпомощь. Созданный тогда гуманитарный штаб в Боярке действует до сих пор, правда, уже в другом формате.
Как помогать переселенцам на локальном уровне, в каждой громаде решают сами. Для переселенцев, которые едут в Боярку, была разработана информационная карта. Там написано, куда обращаться сразу по прибытии, где оформить справки, восстановить документы. Когда люди прибывают из зоны активных боевых действий или из оккупации в первые три недели в Боярке они получают гуманитарную помощь.
"Три недели – это такой адаптивный период, чтобы человек мог принять решение, готов ли остаться у нас, или хочет поехать в другое место. Если решает оставаться и нуждается в поддержке, тогда мы оказываем уже более системную помощь. Подписываем договор, и человека начинают сопровождать. Помогают оформлять документы, устроить ребенка в садик, подписать декларацию с врачом. Предоставляют продукты, гигиенические наборы", – объясняет Ольга.
Самый сложный вопрос – как предоставить людям жилье, признается она. Громада получила в наследство очень старый коммунальный фонд, а созданием нового до войны практически не занимались. Ремонты старых помещений – это миллионы гривен, которые нереально было найти и до вторжения РФ, а сейчас еще сложнее.
"Во-первых, никто раньше не думал, что будет такой вызов. Наша коммунальная собственность сейчас – это очень старые сооружения. Построенные 50-60 лет назад в лучшем случае. Это учебные заведения, учреждения культуры. Во-вторых, пытаемся выходить из ситуации и привлекать весь фонд в помощи переселенцам, но в целом проблема с жильем затянется на долгие годы".
Спрашиваем Ольгу, как переселенцы адаптируются на новом месте.
"Несколько мы взяли на работу в горсовет. Некоторые работают в ЦНАПе. Двое наших бухгалтеров – с оккупированных территорий. Да, они адаптируются. Но многие хотят домой. Дом – это все же дом. Вот наша Женя, главный специалист, говорит, что после оккупации однозначно вернется домой. Люди не сдаются и ищут выход. Одна семья переехала из Приморска. У дочери диабет, но окончила в Закарпатье школу с золотой медалью, поступила в академию В Киеве на бюджет. Проводит много активностей для молодежи".
В том же помещении, где и городской совет Боярки, находится центр предоставления админуслуг. Сюда на работу пришел молодой человек Кирилл Смирнов. Он выехал из Славянска. Мужчина не хотел, чтобы что-то произошло с женой и 6-летним ребенком из-за постоянных вражеских обстрелов. Никто не знал, куда "прилетит" во время очередной воздушной тревоги. Детские сады уже не работали, да и работы в прифронтовом городе практически не было.
Куда выезжать – семья поначалу даже не представляла. Ранее Кирилл мечтал приехать в Киев прямо на выходные, прогуляться по улицам, выпить кофе, сходить на экскурсию. К сожалению, впервые побывать здесь ему пришлось из-за войны. В Боярке неравнодушные люди предоставили жилье.
Кирилл не падает духом и очень ждет, чтобы ВСУ деоккупировали Донбасс, и тогда в его родном Славянске тоже станет безопаснее. Строя жизнь на новом месте, он все же хочет домой. Говорит, что много общался с другими переселенцами и пришел к выводу, что вернуться назад хотят 90% беглецов от войны.
"Все хотят. А как иначе? Каждый адекватный человек думает вернуться. Туда, где ты родился, учился, работал, воспитывал детей. Пока не пришла Россия, у нас была нормальная жизнь. Город развивался, люди ходили на работу, дети – в школу .Рубежное, Лисичанск. Мариуполь, Волноваха. Строили дороги, парки, появлялись новые интересные проекты. В Северодонецке после ремонта открыли новый бассейн. А что сейчас? Полное разрушение".
Хотя домой и хочется, но Кирилл никак не может понять тех, кто остается в опасных населенных пунктах и не выезжает до последнего. Говорит, что для волонтеров часто это большая проблема – уговорить человека уехать. Особенно тех, кто уже в годах.
"Тех, кому за 60-80 лет, уговорить уехать очень тяжело. Иногда просто нереально. Говорят: это мой дом и я здесь останусь". Может, это будет грубо звучать, но это люди, которые не ценят даже собственную жизнь. Ведь города россияне просто уничтожают. Где оккупация, там одни развалины. Но я уверен, что мы все отстроим".
Многие переселенцы хотя и мечтают вернуться, но многие дома разрушены Россией. По предварительным подсчетам, без жилья осталось более 1 миллиона украинцев. В начале весны через портал "Дія" украинцы подали уже 335 тысяч сообщений о повреждении или уничтожении недвижимого имущества. Недавно президент Владимир Зеленский подписал закон, позволяющий получать компенсации за разрушенное жилье.
Компенсация – один из частых вопросов, по которым обращаются переселенцы, говорит РБК-Украина Виктория Ильина, юрист благотворительного фонда "Право на захист". Она вместе с коллегами ежедневно в будние дни выезжает в громады, чтобы предоставлять бесплатные консультации внутренне перемещенным лицам и пострадавшим людям.
"Когда закон вступит в силу, приоритетное право на получение компенсации за уничтоженные объекты недвижимого имущества по льготным категориям. Лица с инвалидностью, многодетные семьи и так далее. Сейчас во многих городах жилье уже восстанавливают. В Буче, Ирпене. В основном благодаря международным донорам, крупным фондам. А соответствующий закон уже регулирует вопрос компенсации за поврежденное и уничтоженное имущество на государственном уровне", – объясняет специалист.
Порядок предоставления компенсации за уничтоженные и поврежденные объекты недвижимости будут отдельно урегулированы постановлениями Кабмина. Виктория Ильина говорит, что закон начнет действовать с 22 мая этого года.
Татьяна Владимировна – одна из тех, кто потерял жилье из-за оккупантов. Ее дом в Бахмуте полностью разрушен. Когда женщина выезжала из города вместе с братом в августе прошлого года, дом еще был цел. Позже ей позвонили соседи и сказали, что жилья уже нет. Теперь там все разбито, и ехать некуда.
“Вместе с жильем россияне уничтожили и наше прошлое. Была жизнь нормальная. Детей я выучила: дочь и сын уже взрослые. Думала, может, наконец, поживу для себя. Пенсия небольшая, но уже какая есть. Был свой дом, свой огород. Сажали овощи, ухаживали за деревьями. Но вдруг Россия захотела нас "освободить". И освободила от всего, что у нас было" , – говорит она со слезами на глазах.
Бахмут до вторжения врага был красивейшим цветущим городом. Только недавно у реки Бахмутка обустроили новую набережную и экологичный сквер. Каждую весну весь город тонул в розах, которые высаживали коммунальщики.
"А сейчас там россияне все жгут фосфором! Это просто звери, изверги. Заходили в дома к людям, говорили "так вы, оказывается, хорошо живете". Да, у людей и стиральная машинка, и новый ремонт. Но какое вам дело? Живите у себя, работайте, но нас не трогайте", – женщина неможет сдержать эмоций.
Сейчас Татьяна Владимировна мечтает только об одном – окончании войны. Ее дочь уже обещает поехать посмотреть на город, а потом приедет и она сама. Но только когда Бахмут будет полностью под контролем Украины.
"Когда там будет Украина – поеду. А если будет так, как сейчас в Мариуполе – не поеду. Россиян надо выгнать как можно дальше. Иначе они сюда полезут снова. Город надо держать, потому что они пойдут дальше. За Бахмутом – дорога на Славянск , на Краматорск и Харьков. Видите, его к 9-му мая не взяли. А это значит, что мы все вернем".
В Украине нужно отходить от понятия того, что ВПЛ – это какая-то отдельная категория. И не относиться к таким людям иначе, чем к другим. Нельзя, чтобы статус "переселенец" стал клише, говорит Ольга Папоян.
"ВПЛ – это один из факторов, который может нести дополнительную уязвимость. Но это такие же люди. Когда к нам приходит человек из оккупированного Бердянска, у него есть справка ВПЛ и он просит средства на дорогую операцию, она претендует на эту помощь так же как и другие жители нашей громады".
Она убеждена, что нет смысла делить переселенцев и по социальному статусу. Просто потому, что от войны спасаются все. Ольга видела, как женщина выезжала из-под взрывов в шубе на хорошем авто. Но эта машина попала под обстрел, женщина едва спаслась. И та шуба – единственное, что у нее осталось. Все – в одной беде.
Ирина Егорова – одна из тех, кому пришлось за время войны стать переселенкой уже во второй раз. Первые боевые действия возле Донецкого аэропорта она застала еще в 2014 году – ее дом располагался недалеко, в Ясиноватой. Тогда же в ее огород у дома впервые прилетели снаряды. В какой-то момент в частном секторе они остались отрезанными от цивилизации и ежедневно прятались в подвале. Выезжали пожить к друзьям в Харьковскую область. По дороге попадали под обстрелы.
Через некоторое время Ирину снова позвали на работу – строительная фирма, где она работала, перерегистрировалась из Донецка в Славянск. Семья начала возвращаться к мирной жизни, хоть и в новом месте. Так прожили семь лет. Ирина во второй раз вышла замуж и ждала ребенка. Но потом Россия вторглась в Украину. И тогда бегство от войны пришлось пережить снова.
Выезжали большой семьей – муж, 81-летняя бабушка, родители, сын подросток. Пожили в Ивано-Франковской области, там родилась дочь Варя. Перебрались в Киевскую область.
“С владельцами жилья из Западной Украины до сих пор очень хорошо общаемся, обмениваемся посылками. Когда мы приехали в Киевскую область, они присылали нам помидоры и огурцы, которые мы успели посадить там у них на огороде".
Семья нашла жилье в селе Забирье возле Боярки. В сам город приезжают за гуманитарной помощью. Ирина очень благодарна всем, кто помогает. После переезда в жилье не было ничего, кроме дивана и кровати. Многие нужные вещи обеспечили волонтеры и местная громада.
Ирина признается, что уже устала начинать жизнь заново. Как и ждать хороших перемен.
"Если честно, я не вижу пока каких-то перспектив. Сколько еще ждать – неизвестно. Хотелось наконец-то пожить для себя, для семьи. Потому что раньше было все с мыслью о людях, все так, чтобы помочь другим".
Спрашиваем женщину, готова ли она вернуться домой, если там станет безопасно.
"При Украине – вернусь. Иначе – нет. Я не из тех, кто ждет "русский мир". Мне его уже хватило.