Известный всем "скандал с яйцами" в Министерстве оброны спровоцировал ряд кадровых решений, арестов и показательную и массовую борьбу с коррупцией. Так, в частности, 24 января этого года министр обороны Украины Алексей Резников поддержал просьбу Вячеслава Шаповалова относительно его освобождения от должности заместителя министра обороны Украины, хотя заявил, что озвученные обвинения против его заместителя необоснованны и безосновательны.
Шаповалов отвечал за тыловое обеспечение ВСУ, потому, казалось, "скандал с яйцами" касается его напрямую. 1 февраля у него был произведен обыск, а Государственное бюро расследований вручило ему подозрение. Однако подозревают его, как ни странно, не в коррупции.
6 марта было опубликовано решение Печерский районный суд города Киева, из которого стало известно, что Шаповалов подозревается в препятствовании законной деятельности Вооруженных сил Украины в особый период. Согласно постановлению, Шаповалов имел умысел препятствовать ВСУ, поэтому, по версии следствия, он закупил некачественные каски, бронежилеты и обувь.
Однако в тексте постановления непонятно, какими мотивами руководствовался Шаповалов – почему вдруг замминистра обороны решил препятствовать собственной армии? Непонятно, какую выгоду он извлек?
Более того, по этому же решению можно узнать о том, что закупки проводились в компаниях из стран-членов НАТО, которые либо имели сертификаты НАТО, либо были поставщиками Альянса. Но и это не все: некачественными оказалась лишь определенная часть того, что было закуплено, и она постепенно возвращается поставщикам на замену (или возвращаются средства), а все остальное используется Вооруженными силами.
Существуют ли основания полагать, что Шаповалов сознательно препятствовал армии, имели ли его действия последствия и какие судебные перспективы этого дела, почему это дело на самом деле не коррупционно, рассказал защитник Шаповалова, старший партнер адвокатского объединения Lawyers Alliance Сергей Митюрин.
– Много информации о сути подозрения, выдвинутое ГБР против заместителя министра обороны Вячеслава Шаповалова, сейчас кто-либо может увидеть в постановлении суда относительно его ареста. Из этого определения можно узнать, что вашего клиента подозревают в препятствии ВСУ в особый период – это ч. 1 ст. 114-1 УК Украины. Но это не коррупционная статья, как, вероятно, считает общественность. Итак, речь не о коррупции?
– В таком виде, в котором изложено подозрение, это совершенно не коррупция, ибо, если именно такое инкриминируемое уголовное правонарушение не сочетается с другим, в котором есть, например, какой-то корыстный мотив или какие-то другие определенные деяния, то само по себе оно не является коррупционным.
– Произошла определенная последовательность событий: сначала был скандал с яйцами, потом Шаповалов покидает Министерство оброны, затем у него производят обыск и вручают подозрение. Теперь в подозрении – не коррупция. Более того, в определении суда ни слова нет о закупке продуктов питания. Как это произошло? С чего взялось обвинение в препятствовании ВСУ?
– Действительно, если мы посмотрим на текст инкриминируемых ему действий, который можно найти в этом решении, то увидим, что на данный момент к нему нет вопросов ни относительно яиц, ни каких-либо манипуляций с другими пищевыми продуктами для обеспечения Вооруженных сил Украины. Здесь даже речь не идет о завышении цен. А речь идет об определенных товарах, приобретенных при необходимости в тот период, когда их трудно было где-то найти, и они были приобретены в очень сжатые сроки, и определенная часть этих товаров оказалась ненадлежащего качества.
Сторона обвинения трактует это, скажем так, не как обычные хозяйственные дела, а как умысел моего клиента, мол, он с самого начала хотел, чтобы товары были ненадлежащего качества, что, в свою очередь, якобы повлияло на обороноспособность и возможность осуществлять свои законные. действия Вооруженным силам Украины. Таким образом, он якобы и препятствовал. Звучит все очень странно, но таков официальный документ Государственного бюро расследований, которое ведет это дело.
– Сколько времени длилось это расследование и когда было открыто уголовное производство?
– Уголовное производство начато в июне 2022 года.
– Шаповалов знал о нем?
– Нет.
– А когда узнал?
– Узнал 1 февраля этого года, когда к нему пришли с обыском, вручили ему подозрение и ходатайство об избрании меры пресечения.
– То есть расследование началось задолго до скандала с яйцами.
– Да.
– О чем это может свидетельствовать по этому конкретному делу? О том, что ДГБР и другие правоохранительные органы постоянно отслеживают госзакупки, и не журналистское расследование стало для них сигналом действовать?
– Я могу делать только предположение о работе ГБР, СБУ или других правоохранительных органов. Но так или иначе, можно сказать, что досудебное расследование длилось более полугода, были проведены определенные следственные действия, такие как допросы свидетелей, определенные запросы, осуществлялось получение информации. То есть работа велась. Почему Шаповалову пришли именно 1 февраля? И тут я хочу подчеркнуть, что пришли с неотложным обыском. Что такое неотложный обыск?
По закону обыск должен проводиться по определению следователя судьи – это первое условие законности обыска. Но Уголовный процессуальный кодекс определяет исключительные условия для проведения безотлагательного обыска: по решению прокурора или следователя. Неотложный обыск преследует цель сохранения доказательств, которые могут быть уничтожены, или спасения жизни. И возникает вопрос, почему с неотложным обыском приходят только через полгода после возбуждения уголовного производства?
– И почему?
– Я думаю, что здесь мы видим не только юридическую плоскость.
– По определению суда можно узнать, что у вашего клиента в неустановленное время и при неустановленных обстоятельствах возник корыстный умысел препятствовать ВСУ. Но в чем была польза для Шаповалова, ни слова. Разве следователь и прокуроры не должны доказать суду, в чем именно был умысел, и что, в конце концов, подозреваемый получил от этого?
– Действительно, в постановлении и подозрении нет ответа на вопрос, почему мой клиент внезапно решил препятствовать вооруженным силам. Но на сегодняшний день это еще не обвинение, и дело не разбирается в суде по сути, это пока есть подозрение, и было первое заседание суда, на котором была избрана мера пресечения. Безусловно, даже на этом этапе для того, чтобы лицу было поставлено в известность о подозрении, должна быть достаточная доказательная база. Подозрение должно быть, в первую очередь, обосновано. Это требование КПК номер один. На чем сформировано мнение об умысле, ни мне, ни моему клиенту неизвестно. Я думаю, что сам прокурор со следователем тоже не до конца понимают, в чем же был умысел и каким образом этот умысел должен приходиться. Ну, просто умысел вроде бы был.
Избрание меры пресечения это – отдельная тема. У Шаповалова было два защитника – я и мой коллега, который в течение сорока минут "разбивал" риски, которые могут возникнуть, если наш клиент не будет взят под стражу. Мы доказывали, что именно по этому делу именно с нашим клиентом рисков, которые могут теоретически возникнуть, если его не арестовать, не существует. При этом прокурор просто изложил все риски, предусмотренные Кодексом. Вот просто есть такие риски. А почему их можно отнести к Шаповалову? Ну, потому что да. Ибо он теоретически может скрываться от органов досудебного расследования, влиять на свидетелей и так далее. То есть не потому, что он когда-то это делал, не потому, что когда-то скрывался, хотя он в принципе никогда не привлекался к уголовной ответственности.
Говорить о том, что он может скрываться, это чистое предположение. Но при этом следователь судья в своем определении пишет, что прокурором абсолютно доказаны все риски. Судья также написала, что сторона защиты, которая сорок минут зачитывала свою аргументацию против ареста, не привела ни одного аргумента на опровержение рисков. Когда подобное происходит, тогда возникает вопрос о состязательности процесса. И потому я написал в апелляции, что судья нас либо не слушала, либо не читала наши возражения. Это было цинично.
– Какие могут быть варианты умысла? К примеру, ваш клиент, допустим, является агентом ФСБ, любителем "русского мира" или получавшего "откаты". Но и об этом ничего не сказано в постановлении. Так какую выгоду в итоге он получил?
– Наверное, если говорить с иронией, то исключительно моральное удовлетворение препятствования деятельности Вооруженных сил Украины. В моем понимании и понимании юридической профессии решения суда должны быть, кроме прочего, еще и логичными. Но в данном случае все подозрения разбиваются, потому что делать то, в чем подозревают Шаповалова, не было никакого смысла.
– Тогда давайте поговорим о настоящем мотиве Шаповалова после 24 февраля делать закупки касок и бронежилетов на большие суммы. Хронология его действий, как она изложена в судебных материалах, указывает на то, что он, как заместитель министра оброны, начал закупки сразу же после полномасштабного вторжения. Другой вопрос, почему это не было сделано раньше, но вопрос, почему он начал это делать потом, кажется вполне логичным. Отсюда вытекает мотив: срочно обеспечить армию. Так ли это и было?
– Здесь следует отметить, что после 24 февраля прошлого года численность вооруженных сил одновременно выросла в три с половиной раза. Все же помнят очереди к военкоматам, да?
– То есть произошла мобилизация в условиях военного положения.
– Именно так. И для того чтобы армия мобилизованных стала настоящей армией, а не толпой, их надо надеть, вооружить, научить и кормить. И тогда это армия. К тому моменту они еще не были полноценной армией, а супермотивированными гражданами Украины, которые шли не просто умирать, а побеждать. Перед Министерством обороны Украины и, в частности перед господином Шаповаловым, был большой вызов обеспечить эту армию.
До начала военного положения закупки происходили через систему "Прозорро" по всем стандартам и законным требованиям, которые на тот момент существовали в государстве и осуществлялись исключительно у украинских контрагентов. Точнее, это могли быть представители иностранных производителей, но в Украине. Соответственно, был контроль качества, заключавшийся в том, что представитель Министерства обороны мог выехать на какой-то склад, где у контрагента хранится продукция, пересмотреть ее, определиться в том, подходит она или не подходит, и таким образом осуществляется контроль качества. Это все фиксировалось и в договорах.
С 24 февраля нужно было закупать многое и очень быстро. А главное, что необходимая продукция была за рубежом. И встал первый вопрос: каким образом в таких условиях можно было осуществлять контроль качества, который предполагался ранее? Как известно, Кабинетом Министров был принят определенный ряд постановлений, упрощавших закупки, чтобы ускорить их.
Второй вопрос: возможно ли было заключить договоры с иностранными контрагентами со всеми существенными условиями, которые предусмотрены нашими внутренними распорядительными документами? Шаповалову инкриминируется, что именно условий контроля качества нет в договорах с иностранными поставщиками. Проблема в том, что никто не стал бы работать с нашим Министерством защиты, потому что иностранные компании имеют свои стандарты качества. И они говорили: либо мы работаем по нашим договорам, либо не работаем с Украиной вообще.
– Кроме того, к Шаповалову есть вопрос, почему все закупки производились на основе 100-процентной оплаты. Почему?
– У меня такое впечатление, что люди через год полномасштабного вторжения забыли, что мировые разведки и правительства давали Украине 72 часа, после чего, как они думали, Киев упадет. Поэтому у меня есть вопросы к людям, которые обвиняют Шаповалова: поставьте себя на место иностранных поставщиков и скажите, будете ли вы поставлять свой товар на условиях пост-оплаты стране, которая по прогнозам влиятельных институтов мира должна исчезнуть через трое суток? Или у вас есть надежда на то, что по контрактам Минобороны Украины рассчитается Россия, когда захватит Киев?
Кроме того, в тот период Россия сделала заказ по всей Европе на каски, бронежилеты и все остальное – то есть именно на то, в чем немедленно нуждалась Украина в большом количестве. Россияне все это быстро фрахтовали, платили деньги и даже не вывозили. Кроме того, Россия «закупала» даже сырье для изготовления необходимых для Украины товаров. А это в свою очередь вызвало искусственный дефицит и рост цен на 30-40%.
– Чтобы все это не досталось Украине?
– Да, они платили и не вывозили просто для того, чтобы их не могла купить Украина. И еще я хочу напомнить всем, кто, возможно, забыл, что такое Киев в конце февраля – начале марта прошлого года. Много людей здесь было? Много людей было в госучреждениях и министерствах? Все, кто мог уехать, уехали – вывозили детей, женщин, пожилых родителей, семьи. И Министерство обороны не было исключением. А оставшиеся работали круглосуточно, чтобы обеспечить существенно возросшую армию и сдерживающую нашествие россиян на огромной длине линии фронта.
– Вашего клиента подозревают в том, что он совершил 9 закупок у 9 компаний, и ни в одной закупке не было условия контроля качества. Имел ли право Шаповалов не включать соответствующий пункт о качестве в договоры даже во время военного положения и тогда, когда россияне прорывались в Киев и другие города?
– Сначала я хотел бы рассказать о непосредственных должностных обязанностях господина Шаповалова как заместителя министра. Как известно, в структуре Министерства обороны существует несколько департаментов. В данном случае нас интересуют Департамент государственных закупок и Центральное управление по контролю качества.
Так вот, во-первых, Государственный департамент закупок подчиняется министру обороны и находится в вертикальном заместителе министра, но по его положению является вполне самостоятельным органом.
Во-вторых, тогдашний начальник этого департамента Богдан Хмельницкий имел доверенность от Министерства обороны на заключение любых договоров. И если мы посмотрим на все договоры, указанные в постановлении суда и подозрении Шаповалову, то все они, включая спецификации, акты приема-передачи и так далее, подписаны Хмельницким, а не Шаповаловым. Хмельницкий, являясь начальником департамента и имея доверенность Министерства, заключал договоры на законных основаниях.
Возникает вопрос: где здесь Шаповалов?
– И где?
– Его "привязали" к этому делу на основании того, что он якобы дал указания.
– Какие? Письменные?
– Нет. Если бы они существовали, они были бы в материалах уголовного дела. А их нет. О том, что Шаповалов давал какие-то указания, следователям известно только по словам Хмельницкого.
– А на самом деле – давал или нет?
– Мой клиент утверждает, что никогда не говорил, что нужно покупать и по какой цене. Он никогда не встречался с потенциальными поставщиками и тому подобное. Кроме того, Шаповалов не имел права вето на решение Департамента закупок. И только по словам Хмельницкого Государственное бюро расследований пришло к выводу, что Шаповалов каким-то образом влиял на закупки.
– Был ли конфликт между Шаповаловым и Хмельницким?
– Мне об этом неизвестно. Я знаю, что Хмельницкий, как и Шаповалов, работали над срочными закупками всего необходимого для ВСУ. Они оба не покинули Киев и страну и оставались на своих рабочих местах. Вместе с тем Хмельницкого подозревают по той же статье, что и Шаповалова, а еще по статье 191 – растрата государственных средств. И вот здесь есть хоть какая-то логика, потому что Хмельницкому, в отличие от Шаповалова, инкриминируют материальный умысел.
– Кстати, в статье, по которой подозревают Шаповалова, есть две части, и вторая говорит о тяжелых последствиях, в частности, гибели людей. Корректно ли сделать вывод о том, что подозрение именно по части первой, а не второй, свидетельствует о том, что действия Шаповалова не имели последствий – никто не погиб и не пострадал, как минимум?
– Дело в том, что, по версии следствия, картина в теории может выглядеть так: мой клиент намеренно купил некачественные каски и бронежилеты, их одели наши военные и потому погибли. Но закупленные товары, признанные некачественными, на фронт и вообще в использование армией не попали. В действительности, когда эти товары поступали в воинские части, на склады и логистические центры, то некоторые из них не принимали из-за неподходящего или ненадлежащего качества. Они никогда не были использованы. Поэтому следствие посчитало, что его умысел заключался в том, что продукции ненадлежащего качества было почти на миллиард гривен и именно так он препятствовал ВСУ, потому что эти деньги могли бы быть использованы на качественное. Миллиард на слух – это очень большая цифра. При этом никто не сообщил общественности, возмущенной коррупцией в армии, что сейчас ведется претенциозная работа и уменьшается дебиторская задолженность – то есть поставщикам возвращается все, что было признано некачественным.
– Вы хотите сказать, что поставщики возвращают деньги?
– Да, возвращают деньги или привозят другую продукцию взамен. И этот процесс продолжается. Если кто-то считает, что в Украине сейчас мертвым грузом висят товары на миллиард гривен, то это не так. Но общественность об этом не знает.
– А где сейчас то, что было признано качественным?
– Используется силами обороны, нашими военными.
– То есть Шаповалова обвиняют в том, что он таки обеспечил ВСУ?
– Выходит, что да.
– Есть еще одно наблюдение по тексту постановления суда: закупки, за одним-двумя исключениями, осуществлялись у поставщиков из стран-членов НАТО. Некоторые компании на своих официальных сайтах указывают, что они являются либо поставщиками НАТО, либо соответствуют его стандартам, либо обладают натовскими сертификатами. То есть закупки, инкриминируемые Шаповаловой, осуществлены у поставщиков НАТО. Здравый смысл подсказывает, что это, скорее хорошо, чем плохо, не правда ли?
– Конечно, в каких-то «шарашкиных конторах» закупок не было. Когда мы говорим о стандартах, следует понять, что натовские и украинские стандарты отличаются определенным образом. А в этом случае все, что закупалось, происходило из стран НАТО.
Что касается качества, эти товары имели сертификаты качества и соответствия стандартам – также выданы в странах НАТО. Наличие таких сертификатов убеждало Министерство обороны, что эти продукты качественные. Соответственно, какие у Департамента закупок основания не быть уверенным в том, что товар придет надлежащего качества? Таких оснований не было. Особенно когда «горит», потому что нужно держать оборону от наступления врага. А когда продукция приходила в Украину и оказывалось, что какая-то единица или партия некачественная, это должен быть вопрос к производителю: почему он, имея сертификаты, поставил продукцию ненадлежащего качества и как он это будет исправлять.
Да, действительно, имели место факты, когда в ботинках была не очень крепкая нить или плита в бронежилете простреливалась, такое действительно было. В условиях мирного времени департамент, контролирующий качество, должен выехать на место и оценить ситуацию, а затем начал бы решать вопросы с поставщиком, но во время самой горячей фазы войны такой возможности не было. Насколько я понимаю, это не уникальная ситуация, когда определенный процент продукции оказывается некачественным. Но война значительно усложнила процесс контроля и ответственности производителя. Кроме того, нужно упомянуть о том, что во время военного положения вывозить товары из Украины, особенно военного назначения, было запрещено, то есть когда товар зашел на нашу территорию, то это – импорт, он разрешен, а вернуть товар производителю за границу – это уже экспорт, который запрещен.
Важно также упомянуть еще один аспект этого дела. Мы исходим из того, что в гражданско-правовых или хозяйственных отношениях, а именно такими были отношения между Департаментом закупок и поставщиками, сторона, нарушающая условия таких отношений, должна понести ответственность. Это обычная практика. При этом далеко не всегда нарушение одной из сторон условий договора является мошенничеством или иным умыслом.
– Скажите, предоставила ли сторона обвинение суда и вам как защитнику, материалы и выводы экспертиз о ненадлежащем качестве? Кто их делал – структуры Министерства защиты или кто-то независимый?
– Такие материалы у нас есть, экспертизу делали в основном внутренние структуры Министерства защиты.
– Разве в случае, когда подозреваются замминистра оброны и начальник департамента госзакупок, экспертиза не должна быть независимой? Будете ли вы использовать этот аргумент в защите?
– Не стану сейчас раскрывать все детали, работа ведется, и работы здесь действительно очень много. Самое трудное в этом деле – его абсурдность. Если бы Шаповалову инкриминировали полезный мотив, то в каком-то смысле было бы легче его "разбивать". А здесь – просто абсурд.
Кстати, статья 114-1 Уголовного кодекса – очень интересная. Когда она появилась, было заметно, насколько туманно она прописана – "препятствование законной деятельности Вооруженных сил Украины" имеет множество трактовок. При этом если мы посмотрим на практику применения этой статьи и комментарии к ней, то увидим, что она не очень популярна, скажем так.
К определенному моменту по этой статье было очень немного приговоров, и один из них дошел до Верховного суда, определившего определенные признаки этой статьи. Буквально к этому году статья 114-1 означала, что препятствование ВСУ это, например, блокирование воинских частей, препятствование движению военных колонн, нападение на военнослужащего и нанесение ему телесных повреждений и тому подобное. А теперь оказывается, что к этой статье начинают "прикручивать" все, что угодно. И когда мы увидели подозрение Шаповалову, мы поняли, что открывается сундук Пандоры, потому что скоро под статью можно подвести что угодно. Возможно, вы слышали, что на днях были заблокированы двадцать шесть телеграмм-каналов, которые сообщали, где вручают повестки в армию, провели обыски...
… дайте угадать, по какой статье…
– Да, 114-1. И тут у меня вопрос: в какой момент адвокат, защищающий человека, обвиняемого по этой статье, сам станет «препятствовать» законным действиям вооруженных сил. То есть под статью во время военного положения можно подвести что угодно.
– Вы пытаетесь настаивать на переквалификации подозрения Шаповалову на основании другой статьи?
– Особенность этой статьи состоит в том, что деяния Шаповалова никак нельзя квалифицировать по ней. Ну, чисто теоретически, можно обвинить его в служебной халатности, но это будет звучать не так эффектно. А здесь прямо целое препятствие! Как громко звучит... Это все, скорее, шоу, чем юридическая работа.
– Опросы общественного мнения свидетельствуют о том, люди "требуют крови" коррупционеров, и Шаповалов, наверное, – один из них, хотя его подозревают, как оказалось, совсем в другом. Такие общественные настроения могут повлиять на решение суда?
– К сожалению, мне приходится убеждать даже моих знакомых в том, что дело Шаповала никакого отношения к делу о яйцах не имеет, и что это дело – вообще не о коррупции. Но клеймо на человеке уже поставили.
– Стратегия защиты состоит в снятии обвинений против Шаповалова?
– Да, полностью. Либо закрытие производства, либо оправдательный приговор.