Ветераны – не уязвимая категория, а самые сильные люди из нас, – интервью с Натальей Калмыковой

В Украине около 1,5 млн ветеранов и ветеранок. Каждый уходит в гражданскую жизнь со своими вызовами, проблемами, в разном психологическом и физическом состоянии. Какие возможности для Героев в Украине есть сейчас и как дать им возможность чувствовать себя достойно – в большом интервью министра ветеранов Украины Натальи Калмыковой для РБК-Украина.

Главное:

• Сколько в Украине ветеранов и как может вырасти эта цифра после войны?
• Как выглядит путь ветерана от больницы и реабилитации до возвращения в гражданскую жизнь?
• Куда ветерану обращаться за помощью сразу после возвращения с войны?
• Заработала платформа "Ветеран.Про". Кому она полезна?
• Детям ветеранов возмещают деньги на обучение: как этим воспользоваться?
• Ветераны смогут лечить шрамы и рубцы. Когда именно?
• Что изменится для ветеранов-предпринимателей?
• В Украине заработает программа абилитации ветеранов. Что это значит?
• Как лучше всего обращаться с ветеранами и как украинцы относятся к ним сейчас?

Сколько в Украине ветеранов и сложно ли им найти работу

– Наталья, сколько сейчас у нас в целом ветеранов и реально ли спрогнозировать, сколько их будет после завершения войны?

– Сейчас мы имеем цифру в около полутора миллионов ветеранов и ветеранок, включая ветеранов с инвалидностью вследствие войны. Насколько увеличится эта численность – сложно прогнозировать. Потому что мы действительно не знаем, когда война закончится. Важно понимать, что ветераны – это и участники боевых действий, это и те люди, которые уже уволены со службы, и те, которые продолжают служить. То есть большинство из тех полутора миллионов до сих пор еще находится в подразделениях и несет службу.

Статус участника боевых действий получается сразу после того, как человек выходит в первое задание. Мы сначала в этом году запустили автоматическое предоставление статуса участника боевых действий. Законодательством определено, что даже один день пребывания на передовой является основанием для получения статуса УБД.

Раньше военному приходилось рапорты писать, документы собирать. Сейчас этого не нужно делать. По журналу боевых донесений составляется перечень документов, и уполномоченное лицо в воинской части само вносит документы в электронную систему. Комиссия рассматривает, и информация попадает уже после получения статуса в реестр. Мы максимально упростили это для того, чтобы для военного это не превращалось в челлендж.

– Есть ли у вас статистика, какой процент ветеранов имеет работу после увольнения со службы. И сколько находит работу из тех, кто имеет инвалидность?

– У нас есть данные о том, какой процент возвращается на свои рабочие места или не возвращаются. В Украине – уникальная ситуация, в мире нигде такого не было, где по законодательству за мобилизованным сохраняется рабочее место. И мы видим, что среди тех, кто увольняется с военной службы (как правило, это по состоянию здоровья), от 40 до 60% возвращаются на предыдущее рабочее место.

– Почему именно такие проценты?

– В первую очередь, потому что люди часто приходят после ранений. Часто ветераны уже не могут выполнять эти задачи, которые могли выполнять раньше. И все это можно понять. А иногда, к сожалению, работодатели ведут себя не очень корректно с уволенными военнослужащими. Потому что есть требование –появиться на рабочее место на пятый день после увольнения.

Это не всегда возможно иногда даже просто логистически, часто после увольнения нужно время на восстановление, на реабилитацию, и тогда человек просто увольняется. Иногда ветеран не готов работать сразу, но готов через полгода-год.

Поэтому сейчас мы разрабатываем дополнительные механизмы по возвращению ветерана к своему рабочему месту. Это будут изменения в законы Украины по охране труда. Потому что мы живем в новых реалиях: людей с инвалидностью значительно больше, и надо пересмотреть нормы, которые позволяют им работать, выполнять определенные виды работ. Кстати, сейчас уже есть возможность людям с протезам, с инвалидностью, служить в Вооруженных силах на любых должностях по согласованию с командиром.

Продолжает работать программа по возмещению работодателям денег за переоборудование рабочего места для людей с инвалидностью. И также сейчас мы прорабатываем изменения, чтобы в заключении ЭКОПФО (бывший МСЭК – ред.) указывали, что именно человек может делать, что не может делать, что рекомендовано, а что нет. Мы общаемся с работодателями, и они говорят: того, как это прописывают сейчас, недостаточно. Мы стремимся, чтобы это стало рабочим механизмом.

Сейчас мы все учимся: и общество, и ветераны, ищут точки соприкосновения, – Наталья Калмыкова (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

– Сложно ли в целом ветеранам трудоустроиться? И когда публикуют отдельные вакансии с пометкой "для ветеранов" - стоит ли так делать?

– Работодатели иногда декларативно говорят, что будут трудоустраивать ветеранов, а на самом деле так не делают. И это путь, который мы должны пройти навстречу друг другу. Однозначно, это не будет легко.

Хочу подчеркнуть, что ситуация у нас отличается от того, что есть в странах с большими ветеранскими сообществами. Например, в США годами формировались большие ветеранские сообщества. Это обычно молодые ребята, которые отслужили, уволились в нормальном состоянии здоровья, получили образование и потом трудоустраиваются. У нас ситуация другая: большинство наших ветеранов – это гражданские, которые были мобилизованы и ранее не служили.

Поэтому сейчас мы все учимся: и общество, и ветераны, ищут точки соприкосновения. Есть ли готовность общества работать в этом направлении? Есть. Есть ли готовность ветеранов? Тоже есть. Но стоит помнить, что говорить об обществе и ветеранах обобщенно всегда рискованно, потому что каждая ситуация очень индивидуальна.

– Как повлиять на тех работодателей, которые говорят что вот, надо брать на работу ветеранов, но не берут их?

– Повлиять, к сожалению, сложно. Мы выступаем против квот. Наша задача не просто обеспечить работу через трудовую книжку, а помочь работать человеку. Работа – один из самых эффективных видов реабилитации. Человек, который создает, движется, развивается, восстанавливается после психотравмирующих обстоятельств значительно быстрее.

Я думаю, здесь в конце концов сработает рынок. Во-первых, мы предоставляем работодателям инструменты для работы с ветеранами. Во-вторых, мы показываем успешные примеры трудоустройства ветеранов, которые демонстрируют другим компаниям, что это усиливает команду. Сейчас большой тренд: крупные компании активно стремятся брать ветеранов на работу.

Впрочем, не всегда есть достаточно ветеранов для потребностей рынка, ведь некоторые специальности требуют переобучения. Более того, из-за войны в стране сейчас ощущается дефицит кадров, и ветераны становятся особенно ценной группой для трудоустройства. Ветеран – это человек, которого точно не мобилизуют, и который имеет опыт. Рано или поздно мы все перейдем к массовому трудоустройству ветеранов: полтора миллиона человек - это большое количество людей, и работодатели просто не смогут их игнорировать.

– Как будет работать закон "О ветеранском предпринимательстве", который уже подписал президент?

– Закон вступает в силу в конце февраля 2026 года. Мы сейчас готовим подзаконные нормативно-правовые акты. Там предусмотрен и порядок предоставления, прекращения статуса ветеранских предприятий. Это очень важно. Предусмотрено создание реестра и портала с возможностями для ветеранских предприятий. Предусмотрено создание государственной целевой программы.

Концепция уже утверждена, и мы переходим к разработке уже самой государственной целевой программы. В ней будут предусмотрены возможности – от кредитования до дополнительных финансовых возможностей для ветеранского бизнеса, до возможностей при освоении новых рынков, при получении лицензии. По закону для этого предусмотрена упрощенная процедура.

Путь ветерана с войны к гражданской жизни: как это сейчас происходит

– Если почитать новости, то видно, что Минветеранов регулярно запускает новые программы адаптации, реабилитации, активно поддерживает ветеранский спорт. В регионах начали работать специалисты по сопровождению ветеранов. А в то же время множество ветеранов жалуются, что они отслужили и о них забыли. Что здесь может быть упущено?

– Да, действительно. Здесь комплекс вещей. Действительно многое делается и государством, и на местном уровне. Но при этом действительно есть ветераны, которые вообще не знают об этих возможностях. На днях Луцкий городской совет опубликовал исследование о том, как осведомлены местные ветераны о возможностях.

Было приятно увидеть, что ветераны знают и о бесплатном зубопротезировании, зуболечении, и о ветеранском спорте, и даже о платформе "Ветеран.про". При том, что ей меньше месяца, более 30% ветеранов о ней уже знают. Собственно, это такой комплекс мероприятий, которые мы осуществляем для того, чтобы ветераны узнавали о возможностях, которые имеет для них государство.

– Как работают в регионах специалисты по сопровождению, которые должны встречать ветерана после его прихода в гражданскую жизнь?

– Наша задача была обеспечить наличие специалиста сопровождения в каждой громаде. Сейчас в Украине работает 2100 таких специалистов, и до конца года мы планируем закрыть около трех тысяч вакантных должностей. Каждая громада, даже самая маленькая, должна иметь своего специалиста. Если громада не смогла найти человека, который отвечает требованиям, она заключает меморандум с соседней громадой, и ее обслуживают специалисты оттуда.

На сегодня 91% громад имеют собственного специалиста по сопровождению, а остальные – контракты с соседними громадами. То есть специалисты уже фактически присутствуют по всей стране.

Мы постоянно обновляем их знания: работают координационные штабы с областями, областные военные администрации регулярно собирают специалистов и проводят дополнительное обучение. Это касается и пенсионного обеспечения, и социальных услуг, которые действуют в области, и других вопросов. Все это для того, чтобы специалист имел полный инструментарий и хорошо знал весь доступный портфель услуг.

Относительно платформы "Ветеран.Про". Для меня, как для человека, который давно работает с ветеранами, было неочевидно, насколько много людей просто не знают о доступных услугах. А когда платформа появилась, за первые две недели мы получили 30 тысяч уникальных посетителей. Сейчас на платформе собраны абсолютно все государственные услуги и сервисы с четкими алгоритмами: какой документ взять, где оформить, что сделать, чтобы получить результат.

Сейчас 91% общин имеют собственного специалиста по сопровождению ветранов, – Минветеранов (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

Мы разрабатываем модуль с региональными программами, далее будут отдельные блоки для возможностей от бизнеса – скидки, трудоустройство, обучение, предложения от общественных и международных организаций. Это должно стать платформой, где есть абсолютно все.

Я регулярно езжу в регионы: встречаемся с ветеранами, рассказываем о сервисах. Лучше всего работает сарафанное радио - адвокатами платформы становятся те, кто уже сам воспользовался ее возможностями и передает информацию собратьям и сестрам.

Сейчас мы готовим большую информационную кампанию: наружная реклама, телевидение, различные площадки. Цель проста – чтобы каждый знал, куда идти. Должно быть одно четкое место: зайди туда, и там ты получишь все необходимое. То есть в офлайне – специалист по сопровождению, в онлайне – "Ветеран.Про".

– Как выглядит путь ветерана, который возвращается после войны домой? Этот специалист по сопровождению ему звонит, или ветеран сам должен куда-то звонить, приходить?

– По-разному. Или ему звонят, или ветеран может зайти к своему специалисту. В приложении "Дія" есть возможность найти своего специалиста по адресу, позвонить. Сейчас 290 учреждений здравоохранения имеют своего специалиста по сопровождению в больнице. Это означает, что человеком мы начинаем заниматься, еще как только он попал на лечение после ранения.

Это период, когда могут быть потеряны документы, нет нормальной возможности связаться с воинской частью. И как раз задача специалиста по сопровождению – прийти к постели пациента, взять весь перечень срочных, горячих потребностей и решить их, пока человек еще лечится. И уже потом этот специалист передает человека специалисту, когда человек выходит из больницы.

Мы лишь строим эту инфраструктуру. Конечно, хотелось бы, чтобы она работала без заминки. Конечно, есть человеческий фактор, однозначно. Кто-то устал, кто-то что-то не понял, кто-то плохо относится к своим служебным обязанностям. В следующем году у нас акцент будет на повышении качества работы таких специалистов. В том числе через внедрение цифровых инструментов, ведение кейсов и анализа их работы. Но сейчас ветерану точно есть куда обратиться.

Кроме того, в этом году мы начали разворачивать ветеранские пространства. Часть таких пространств уже создают областные военные администрации и громады, а параллельно мы строим государственные ветеранские пространства. Пространство для ветеранов в громаде должно быть лучшим местом –современным, удобным и таким, где можно не только получить услугу, но и проводить время.

Сейчас строится семь таких государственных пространств в разных городах Украины. Это мультифункциональные центры, где будут работать специалисты сопровождения, психологи, юристы. Там можно будет поработать в коворкинге, провести мероприятие, оставить детей в специальном уголке или заняться адаптивными тренировками в спортзале.

Мы хотим, чтобы у ветеранов появилось свое место в обществе. Не как для уязвимых категорий. Потому что ветераны – это не уязвимая категория. Ветераны – это самые сильные люди из нас. В будущем в единой цифровой сети будет все – и специалисты, которые работают в этих пространствах, и сами пространства, все это будет унифицировано, и это будет единая сеть, где гарантированно будет качественное предоставление услуг.

Сейчас в семи городах строятся полноценные ветеранские пространства, – Наталья Калмыкова (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

– Что, по словам самих ветеранов, лучше всего помогает им возвращаться к гражданской жизни, что лучше всего помогает адаптации?

– Это вопрос настолько индивидуальный, поэтому собственно мы и делаем всю ту палитру разносторонних инструментов для ветеранов. Они направлены на различные этапы возвращения от военнослужащих. Они совершенно разные. Есть вообще много разных факторов, которые помогают возвращаться к гражданской жизни: для кого-то это работа, для кого-то это психологическое восстановление. Каждый выбирает свое.

Никогда не знаешь, что именно поможет человеку подняться. У меня есть друг Олег Автомеенко. В начале полномасштабного вторжения он получил тяжелое ранение. Тогда он был заместителем командира 53-й бригады. Олег потерял зрение. И сейчас он занимается гончарством. Это его хобби, способ восстановления, хотя он уже и трудоустроился.

Я всегда привожу его пример: полковник, всю жизнь в армии, и тут вдруг потеря зрения. Но он учится на магистратуре, трудоустроился. И имеет хобби, которое его наполняет. У меня в кабинете стоит "главная кружка" – подарок от Олега. Это для меня символ его силы воли и стремления жить дальше.

Мне особенно дорог этот путь, потому что я была рядом с самого момента ранения. Помню звонок его жены, которая просила помочь вывезти его за границу, чтобы спасти глаз. Помню, как сознательно отложила в сторону жалость и включилась в режим действия: что я могу сделать прямо сейчас? Теперь главное, что я могу дать Олегу, – это крепкое плечо, поддержку, возможность быть услышанным и видимым. Потому что путь, который он вместе с женой прошел, действительно вдохновляет.

Советую ли я другим реагировать так же, когда к ним обращаются за помощью? Это всегда зависит от ситуации. Я делаю то, о чем меня просят, но при этом уважаю границы человека. Не лезу в душу, не навязываюсь. Моя роль - помочь в том, где могу быть полезной.

О спорте для ветеранов, лечении шрамов и помощи семьям погибших

– Минветеранов недавно получило полномочия по развитию спорта для ветеранов войны. Каких изменений ждать самим ветеранам?

– Президент подписал закон Украины "О спорте ветеранов войны". И сейчас мы как раз разрабатываем подзаконку. В чем идея? Спорт – это один из комплексных процессов перестройки после военной службы и в гражданскую жизнь. Это и влияние на физическое здоровье, и на ментальное, и на социализацию.

Государство финансирует национальные соревнования, участие сборных в международных стартах и подготовку тренеров по адаптивным видам спорта. Параллельно поддерживаем регионы в развитии спорта. Продолжается проект "Ветеранский спорт", где ветеран получает средства на карточку и может тренироваться в любом спортзале. Закон дает нам полномочия максимально влиять на эти процессы.

Спорт для ветеранов – это не только адаптивные дисциплины. Многие участники боевых действий не имеют ранений. Поэтому спорт нужен разный. Мы работаем с федерациями и ассоциациями, выходим на финишную прямую по созданию чемпионата по футболу. Недавно наши ребята вернулись с международных соревнований по джиу-джитсу. В следующем году будет отбор на Invictus Games, которые через год пройдут в Великобритании.

Мы, знаете, настолько уже раскачали направление ветеранского спорта, что, думаю, скоро ветераны станут примером и для гражданских в плане того, как надо заниматься спортом. Ветераны уже становятся такими агентами изменений и популяризируют спорт.

– Какая будет поддержка семей ветеранов и погибших Героев? В частности, как будет работать денежная компенсация на обучение детей?

– Это еще одна программа, которая стартовала в этом году. Ее цель – дать детям участников боевых действий возможность мечтать и строить свое будущее в Украине. Выбор места обучения - важный шаг, а мы понимаем, что не все дети попадают на государственный заказ. Поэтому правительство согласовало компенсацию 100% стоимости профессионального и предпрофессионального высшего образования.

Уже есть более 10 тысяч сертификатов в "Дії", более 6 тысяч детей получили возмещение за 2024-2025 учебный год. После завершения процесса перевода на бюджетные места Министерством образования и науки мы откроем прием заявок на 2026 год.

И мы действительно видим большой запрос на этот сервис, и очень приятно видеть, что дети наших ветеранов хотят учиться и выбирают самые разные специальности. Ведь Украине нужно не только воевать и защищаться, но и развивать свое будущее.

К сожалению, стигматизация ветеранов все еще есть и, вероятно, будет. Она отчасти связана с чувством вины тех, кто не пошел защищать страну (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

– Программа для ветеранов по лечению рубцов и шрамов. Это уже сейчас работает?

– Программа уже утверждена, реализация запланирована на 2026 год. Это очень важный проект, он на самом деле точечный, но определенному количеству людей даст возможность социализироваться. Да, вот после ранения провели лечение, реабилитацию провели. Но если сохраняются визуально деформирующие изменения, особенно на лице, нередко это становится высоким барьером к социализации.

Есть целый перечень таких услуг. Первая услуга, которая уже работает, это адаптация людей с полной или частичной потерей зрения. Уже сейчас обучается вторая группа. Раньше это делали за волонтерские деньги, благотворительные.

Сейчас государство уже взяло на себя эти обязательства и мы возмещаем средства тем, кто такое обучение проводит. Чтобы человек, который потерял полностью или частично зрение, мог обслуживать себя в гражданской жизни, не просить о помощи. В комплексе этого мы рассматриваем и возможность переоборудования жилья, это еще в работе.

Принято постановление по долговременному лечению после боевой травмы. Эта услуга заработает с января 2026 года. Это потенциально позволит или восстанавливать тех людей, на которых раньше ставили крест, или дать достойную жизнь людям, которых невозможно восстановить. И обеспечить такой уход, такую заботу, на которую они заслужили своей жизнью.

Еще одна услуга, которая заработает в 2026 году – абилитация и обретение способности после ранений - тех, кто потерял руку, ногу. После медицинской реабилитации человек не всегда может обслуживать себя в быту. Поэтому поставщики услуг, которые умеют проводить эти обучения, смогут подаваться к нам, и мы сможем оплачивать услугу. Это именно те программы, которые покрывают потребности тех людей, о которых мы часто видим в соцсетях, где пишут, что они брошены на произвол судьбы, что что-то не сделано, что он не может сам.

– А как об этом узнать тем, кто оказался в такой ситуации? Позвонит ли ему тот же специалист по сопровождению и скажет, что можно пройти такое обучение?

– Как правило, обращается не сам ветеран, а кто-то из близких. Сейчас, как только услуги запущены, мы проводим информирование специалистов сопровождения, чтобы они об этом информировали ветеранов.

"Сделать пандус в историческом здании - это миллион денег". О проблеме инклюзивности

– Сейчас по всей стране есть огромные вопросы по инклюзивности. Мы все часто видим видео, где ветеран не смог заехать на кресле колесном в аптеку, в магазин и тому подобное. Насколько сложно идет этот процесс по Украине, когда переоборудуют существующие здания пандусами и прочим?

– Много сложностей возникает со старыми, историческими зданиями. Это всегда проще проектировать при новом строительстве, чем переделывать старое.

К нам обратился бизнес. Говорят, вот у нас магазинчик в историческом здании. Чтобы сделать его безбарьерным, это миллион лет и миллион денег. И мы внесли изменения в постановление, согласовали это в правительстве, отработали с Минкультом и с Министерством развития громады и территорий, и сейчас эта процедура быстрая и удешевленная. Чтобы магазинчики, кафе и все другие заведения в исторических зданиях становились доступными для ветеранов и ветеранок.

В целом стратегия безбарьерности - она не только об инфраструктуре. Очень важно понимать, что барьеры бывают не только физические. И в рамках стратегии безбарьерности каждое министерство имеет свои флагманские проекты. Министерство развития общин и территорий - безбарьерные маршруты в пилотных городах. Мы от министерства имеем проекты: это развитие спорта ветеранов, и в целом формула достойного возвращения к гражданской жизни. Это и сопровождение, и другие услуги, и трудоустройство и прочее. И, конечно, цифровизация процессов.

– Время от времени пишут в соцсетях, что кто-то хотел обустроить пандус, а этого не дали сделать жители дома. Вот недавно такое произошло во Франковске, там мама хотела оборудовать пандус для ребенка с инвалидностью, но соседи устроили целый скандал, мол, что это "некрасиво". Как быть с такими случаями?

– Смотрите, это наши реалии. Очень часто обвиняют министерства, что они что-то не делают. Но если разложить реализацию чего-либо на элементы, то министерство создает полисы, где есть ресурсы, а местные власти должны это реализовывать. И, конечно, это само общество. Общество может, видите, ставить такие блоки. И каких-то юридических инструментов повлиять и заставить людей, к сожалению, нет. И общество у нас такое, какое есть.

О Национальном мемориальном военном кладбище

– Какие дальнейшие планы по развитию национального мемориального кладбища?

– У нас есть долгосрочный проект на годы вперед, он рассчитан на 130 тысяч захоронений. Сейчас у нас открыто почти шесть тысяч мест, поэтому мы продолжаем строительство. Активно сейчас строится первая и вторая очередь. Я планирую на днях съездить. Возможно, даже сегодня погода будет неплохая.

– Как часто сейчас там проводятся захоронения, кто их планирует?

– Сейчас там происходят захоронения, когда семьи обращаются, и также проходят захоронения неизвестных военных по обращению областных военных администраций. Еженедельно у нас идут захоронения, это постоянный процесс.

Относиться стоит просто как к взрослому человеку со своими границами. И не унижать человека жалостью, – министр ветеранов (фото: Виталий Носач/РБК-Украина)

Об отношении к ветеранам и о важности слова "спасибо"

– Как сейчас общество относится к ветеранам? Почти ровно год назад в соцгруппе "Рейтинг" нам говорили, что все больше украинцев имеют родных, которые служат, и именно поэтому к ним уже не относятся как к каким-то абстрактным ветеранам – часто это близкие им люди.

– Эти опросы вместе с социологической группой "Рейтинг" мы на самом деле начали еще в 2022 году, когда я была директором "Украинского ветеранского фонда". Мы обратились к "Рейтингу" с просьбой проводить их регулярно, и мы их проводим каждые полгода и видим динамику.

Что мы наблюдаем? Действительно, большинство украинцев имеют ветеранов в своем ближайшем кругу. Но здесь срабатывает интересный психологический феномен - одно дело тот ветеран, которого я знаю, а совсем другое – другой ветеран. Поэтому, к сожалению, стигматизация все еще есть и, вероятно, будет. Она отчасти связана с чувством вины тех, кто не пошел защищать страну. Это ощущение сложно пережить, и оно трансформируется в какие-то такие защитные механизмы по отношению к тем, кто свой долг по защите страны выполнил.

Очень много сейчас инвестируется в то, чтобы менять образ ветерана. Есть проект ветерана Саши Терена, он звонит работодателям и спрашивает, готовы ли они взять работать ветерана. И вот его участие в шоу "Холостяк" на самом деле очень сильно изменило отношение к сексуальности людей с ампутациями. И это очень важно. Я сейчас не помню точных цифр, но после шоу принятие человека с ампутацией как партнера, с которым можно строить отношения, выросло просто драматично.

Для меня это звучит так, что это человек, который потерял часть своего тела, но при этом значительно увеличил свой дух. Это такая потеря, которая показывает величие человека. Знаете, для меня большая честь работать с ветеранами. Я могу сказать, что счастливый человек, потому что имею возможность участвовать в мероприятиях, которые мы организуем для ветеранов или которые они сами организуют.

Это такие моменты, когда приходишь и чувствуешь этот вайб, и это дает силы вставать утром и работать дальше. Ты видишь это воодушевление к жизни, любовь к жизни, братство, поддержку. И когда наблюдаешь, как после ранения человек находится в сложном состоянии, а потом начинает выходить из этого, расцветает, у него появляется желание что-то создавать, заниматься общественной деятельностью, создавать бизнес, то мы собственно здесь и для того, чтобы создать для этого возможности.

– Относительно отношения к ветеранам. Как обращаться, как вести себя? Вот, часто говорят – не лезьте с помощью, сначала спросите, нужна ли ему эта помощь. И как благодарить ветеранов? Кто-то хочет, но стесняется просто подойти и сказать, что благодарен им за защиту.

– Говорить "спасибо" – это всегда уместно. Иногда это можно показать и жестом. Для меня это такой хороший способ: когда я вижу ветеранку на улице, просто приложить руку к груди.

Относиться стоит просто как к взрослому человеку со своими границами. И не унижать человека жалостью. Это очень важно. Иногда, знаете, очень психологически выгодно быть над ситуацией, пожалеть кого-то, но это может унизить того, кого ты жалеешь. Но при этом я всегда, в том числе, учитываю и свои личные границы. Здесь вопрос еще и к общей воспитанности людей.

Поэтому такой мой способ – это благодарность, уважение, поддержка в реализации идей, проектов. И обязательно – вера в то, что ветеран сможет.