Семен Кривонос: Это должна быть комплексная работа по уничтожению предпосылок коррупции

О работе Государственной инспекции архитектуры и градостроительства Украины, участии в конкурсе на директора Национального антикоррупционного бюро Украины и видении дальнейшего развития антикоррупционной системы в Украине – в интервью РБК-Украина рассказал глава ГИАГ Семен Кривонос.

Под пристальным наблюдением общества и западных партнеров продолжается конкурс на должность директора Национального антикоррупционного бюро Украины. 20 декабря закончился прием заявлений для участия в конкурсе: из поданных 78 пакетов документов к участию было допущено 74 кандидата. В скором времени стартуют новые этапы отбора, которые определят трех победителей. Один из них правительство назначит вторым в украинской истории директором НАБУ.

Среди участников конкурса есть те, кто уже имеет опыт антикоррупционной деятельности. И это не только детективы НАБУ. 1 февраля, незадолго до полномасштабной войны, СМИ сообщили о разоблачении представителя одного из столичных застройщиков при попытке дать взятку в размере 120 тысяч долларов. Неординарным это событие делает один факт: расследование было начато в декабре 2021 года по заявлению того, кто, по плану застройщика, должен стать получателем взятки – председателя Государственной инспекции архитектуры и градостроительства Украины (ГИАГ) Семена Кривоноса, ныне – одного из кандидатов на должность директора НАБУ.

В интервью РБК-Украина Семен Кривонос рассказал о ходе расследования дела, работу в ГИАГ, которая пришла на смену печально известной ГАСИ, а также о его видении дальнейшего развития НАБУ и антикоррупционной системы.

– Это разоблачение вызвало удивление среди застройщиков. Вы можете озвучить подробности дела?

– Через несколько месяцев после запуска ГИАГ к нам обратилось лицо с якобы проблемным вопросом по выдаче сертификата о принятии дома в эксплуатацию. В разговоре с сотрудником ГИАГ он сообщил, что на объекте не выполнены определенные важные работы, что, согласно законодательству, не позволяет принять его в эксплуатацию. Но за то, чтобы закрыть глаза, он предложил определенное вознаграждение. Фактически была предложена сумма из расчета два или три доллара за квадратный метр [жилья, – ред. ] – 120 тыс долларов. И за эти средства я должен помочь ему в выдаче сертификата, несмотря на нарушения.

– На каком этапе вы обратились в антикоррупционные органы?

– Как только мне стало известно о самом факте. Я сразу обратился в НАБУ, написал заявление, по которому началось следствие. Оперативные меры, негласные следственные действия продолжались несколько месяцев. А 1 февраля это лицо было задержано сотрудниками НАБУ в процессе попытки передачи взятки. Итак, я на сегодняшний день являюсь обличителем коррупции.

– В каком статусе находится дело?

– Насколько мне известно, материалы уголовного производства открыты, обвинительный акт направлен на рассмотрение в суде, исследование доказательств и вынесение приговора. Дело направлено в Высший антикоррупционный суд.

Для сферы архитектурно строительного контроля это беспрецедентный случай. Не просто на уровне даже рядовых сотрудников, а на уровне главы институции. Обычно задерживали как раз сотрудников контролирующих органов, за моим заявлением был задержан человек, который за "решение вопроса" предлагал существенную сумму.

С начала создания ГИАГ мы постоянно общались и общаемся с участниками строительного рынка – на встречах, круглых столах, конференциях. Каждый раз я подчеркиваю: не играйте с огнем, не предлагайте взяток, работайте честно и прозрачно, выполняйте требования законодательства.

Этот рынок крупный с точки зрения объема и вращающихся там финансов. Но игроков на нем не сотни тысяч, и я думаю, что между ними есть определенная коммуникация. Этот случай вызвал определенный шок на рынке, потому что он был экстраординарным. Это было четким сигналом: ребята, не играйте. Сначала не все услышали… Теперь, надеюсь, все поняли.

– То есть процессуально НАБУ и САП сработали четко?

– Сотрудники НАБУ действительно сработали на самом высоком уровне. Это преступление было документировано с соблюдением требований процессуального законодательства. Приятно видеть, насколько это профессиональная и качественная работа. Далее суд уже поставит точку по этому делу.

– Для вас это был не первый случай сотрудничества с НАБУ и вообще с этим органом.

– Да, это не первое мое сотрудничество с НАБУ.

– Во-первых, это трехсторонний Меморандум между ГИАГ, Минрегионом и НАБУ…

– Это был первый месседж, который мы дали рынку: мы работаем с данным институтом – пожалуйста, не играйте с огнем.

Все знают, что ГАСИ была ликвидирована и постановлением Кабмина №1340 была образована Государственная инспекция архитектуры и градостроительства. 19 мая я был назначен правительством на должность главы ГИАГ по результатам конкурса. И передо мной стояла первая задача – это формирование 30% штата новообразованного учреждения. Для того чтобы этот процесс был максимально прозрачным и открытым, мы заключили Меморандум о сотрудничестве и обмене информацией. Его подписали руководитель тогдашнего Министерства развития общин и территорий Алексей Чернышев, я и Артем Сытник. В рамках этого Меморандума НАБУ проводило проверки кандидатов на должности в ГИАГ. Но он обхватывает не только кадровую историю. Это о сотрудничестве вообще в рамках выявления и противодействия коррупции.

Подписание трехстороннего Меморандума о сотрудничестве между ГИАГ, Минрегионом и НАБУ, июнь 2021 года (фото: пресс-служба)

– Данный Меморандум до сих пор действует?

– Меморандум не краткосрочен, он до сих пор охватывает определенные моменты деятельности организации.

Далее к конкурсному отбору (в рамках международной технической помощи) мы привлекли International Development Law Organization [ межправительственная организация, занимающаяся продвижением верховенства права, – ред. ]. Эта организация была задействована в проведении конкурса в САП, аттестации прокуроров, а также в конкурсе судей Высшего антикоррупционного суда. Фактически они обеспечивали проведение конкурса технически. И вот они были также вовлечены в конкурсный отбор работников ГИАГ. Они нам помогали в определенных проверках кандидатов, формировании пакетов документов, то есть провели значительную работу.

Антикоррупционная деятельность является основным направлением IDLO. Я, кстати, тоже некоторое время работал по контракту в этой организации. Был старшим юридическим советником и работал над антикоррупционными законодательными инициативами в разных сферах. Это время сразу после завершения моей работы на таможне. У нас хорошие отношения с этой организацией. Они обращались за консультацией ко мне как к адвокату во время проведения конкурса Высшего антикоррупционного суда.

– ГАСИ считалась наиболее коррумпированным органом в стране. Почему провалилось ее реформирование и возникла необходимость создать новый орган?

– ГАСИ была звеном в длительной цепи коррупции, я об этом подробно рассказывал в интервью "Экономической правде". На всех этапах строительства присутствовали коррупционные составляющие. Рассмотрение документов на строительство затягивали, нарушения игнорировались. Находили фиктивные основания отказа. Учитывая это, после создания ГИАГ были поставлены конкретные задачи по запуску новой инспекции в сжатое время.

– То есть перед вами фактически была поставлена задача создать ГИАГ "с нуля".

– Да, но для максимальной эффективности изменений вместе с этим нужно менять всю систему. Мы, когда создали новый орган, остались работать в той же парадигме, с теми же инструментами. Нужно поменять систему в целом. Законопроект №5655 (ныне принятый во втором чтении и в целом закон) устраняет чиновников органов местного самоуправления и ГИАГ от разрешительных функций. Он передает их в "цифру". ГИАГ остается органом апелляционного обжалования о последствиях рассмотрения документов, поданных заказчиками строительства, а также осуществления архитектурно-строительного контроля по определенным категориям объектов.

– Вы считаете новый закон частью этой антикоррупционной стратегии?

– Несомненно, ведь первым главным инструментом борьбы с коррупцией является устранение человеческого фактора, дискреционных полномочий должностных лиц органов государственной власти и местного самоуправления. На сегодняшний день участие отдельных должностных лиц с чрезвычайно серьезными дискреционными полномочиями на каждом этапе строительства напрямую зашито в законодательстве и процедурах. В этом законе чиновник отстраняется от разрешительных функций, от процесса получения права на выполнение строительных работ.

Путем цифровизации путем передачи части полномочий третьим лицам его роль сводится к минимуму, при этом это не означает, что государство устраняется из этого процесса. Напротив, предлагается ввести ряд мер государственного надзора за участниками рынка. Это полностью антикоррупционный законопроект. Тем более что та же Единая государственная электронная система в сфере строительства создается за счет средств международных партнеров, USAID и UKAID, проектом ТАРАS. Это международный проект "Подотчетность и прозрачность в государственном секторе", деятельность которого направлена и финансируется как раз для обеспечения прозрачности государственных органов и борьбы с коррупцией посредством цифровизации услуг.

– Кстати, это, конечно, не тема нашего разговора, но все же… Где и как вы встретили вторжение?

– В тот день я был здесь, на рабочем месте. События вынудили быстро реагировать и включиться в противостояние врагу. Вместе с волонтерами занялись гуманитарной помощью, в эвакуации людей с территорий, где велись активные боевые действия.

– Как повлияла на ГИАГ война? Видели на вашей странице в Facebook, что некоторые из ваших сотрудников служат в ВСУ.

– 26. Они с первых дней полномасштабного вторжения вступили в ряды ВСУ. Фото от нашего артиллериста вы могли видеть у меня на странице. Мы с ними постоянно поддерживаем связь и стараемся помочь чем можем.

Между прочим, при наборе в формировании команды ГИАГ к нам присоединились многие участники АТО. После начала полномасштабной войны многие из них ушли воевать.

Фото, присланное сотрудником ГИАГ, воюющим в рядах ВСУ

– Во-вторых, возвращаясь в НАБУ, весной 2016 года вы предприняли попытку возглавить Одесское территориальное управление НАБУ. Вы подали документы и прошли комиссию, но так и не возглавили управление…

– Был объявлен конкурс на вакантную должность директора Одесского территориального управления. Я представил документы. Прошел конкурс. Он включал также тестирование на знание законодательства, собеседование с конкурсной комиссией, в состав которой входили представители Совета общественного контроля НАБУ, а также специальную проверку, в том числе на полиграфе. Меня объявили победителем, никаких вопросов в процессе не возникало.

– Тогда помешало якобы стало "журналистское расследование", направленное против вас. При этом Артем Сытник в интервью отмечал, что информация, изложенная в материале, не соответствует действительности, а ваш отказ от должности обусловлен желанием избежать пиар-атаки.

– Когда произошло объявление меня как победителя, уже была завершена специальная проверка, в том числе на полиграфе, произошла эта история с так называемым "журналистским расследованием". Моих врагов даже на начальных этапах было достаточно. Для всех было понятно, что эта организация может показать эффективные результаты, поэтому уже тогда было серьезное противодействие. Учитывая мое отношение к этому институту, веру в него и его безупречную репутацию я принял решение отойти для того, чтобы не навредить молодому и такому нужному органу, только начинающему работать на полную мощность. Учитывая этот аспект, я принял решение отказаться от назначения на должность.

– А во время голосования по Одесскому НАБУ кто-то из комиссии был против назначения?

– По моей информации, никто не был против определения меня победителем конкурса. Тем более что в то время мы показали реальные результаты в борьбе с коррупцией на Одесской таможне. Такая оценка была и со стороны гражданского общества. У нас были очевидные достижения, которые не вызывали сомнений.

– Вы с Сытником свое решение обсуждали?

– Да, мы разговаривали с Артемом Сытником у него в кабинете. И я объяснил ему свою позицию. Он публично подтвердил, что проверка не показала причастности к обстоятельствам, которые были в "расследовании".

"Это была антикоррупционная модель, которую мы пытались ввести"

– Кроме НАБУ вас с Одессой связывает также таможня и деятельность в команде Михаила Саакашвили. Как вы познакомились?

– Когда я работал в Одесском территориальном управлении юстиции Михаил Саакашвили, как раз был назначен руководителем ОГА. Одним из первых пилотных проектов, которые хотел реализовать Михаил, было открытие Центра обслуживания граждан. Это такое современное учреждение по образцу Дома юстиции, которое функционирует в Грузии, где можно получить услуги за 15 минут. И вот несколько влиятельных организаций при поддержке фонда "Возрождение" и Фонда Восточная Европа, многих доноров, совместно с Министерством юстиции и ОГА решили воплотить такой пилотный проект. Это была цифровизированная процедура получения услуг. Для реализации проекта встал вопрос формирования новой законодательной базы, и основное бремя в ее разработке ложилось на Министерство юстиции. Потому что это и государственная регистрация прав, и государственная регистрация бизнеса, актов гражданского состояния, браков и тому подобное.

Была создана рабочая группа с участием представителей Минюста, в которую я вошел. Мы нарабатывали подзаконные нормативные акты и изменения в законодательство для запуска этого центра обслуживания граждан как образцового ЦНАПа, в то время первого в Украине.

Таким образом, познакомился с Михаилом Саакашвили. У него был очень интересный кадровый подход – набрать молодых людей с большим запросом на перемены.

Параллельно с этим был проект с рабочим названием "Одесский пакет реформ". Он охватывал около 15 сфер жизнедеятельности страны, включая таможенную систему.

Во время визита экс-премьер-министра Владимира Гройсмана в Одесскую таможню, май 2016 года (фото: сайт Кабмина)

– Какие изменения команда Саакашвили пыталась ввести на таможне?

– До назначения Юлии Марушевской руководителем Одесской таможни система там работала следующим образом. Руководители Одесской таможни менялись каждые два месяца, и каждый последующий руководитель был ставленником какого-то из контрабандных кланов – то ли Альперина, то ли Прузовского, то ли Шермана и других. Например, импортирующие ткани поставили своего руководителя Департамента таможенной стоимости, который был ключевым в определении таможенной стоимости того или иного товара. Также было множество правоохранителей, которые постоянно присылали таможенникам так называемые ориентировки. Таможенники были куклами в руках разных правоохранительных групп, то есть направлялась на таможню бумажку, на основании которой останавливалось таможенное оформление груза, который, как следствие, простаивал в порту неделями, а это тысячи долларов убытков. Не хочешь ущерба – плати взятку за беспрепятственный проезд без пристального внимания…. Особо налоговая милиция серьезно влияла на этот процесс. Около 70-80% грузов просто так останавливали в ручном режиме без всяких оснований. Там была огромная коррупция.

Перед назначением Юлии Марушевской был очередной инцидент с задержанием на взятке человека Ореста Фирманюка, известного контрабандиста. Тогда было принято решение наконец положить этому конец. Так, реформа таможни стала частью пакета реформ от Михаила Саакашвили. Замечу, что реформа таможни позволила Грузии подняться в мировом рейтинге World Bank по компоненту "Торговля через границу" более 50 ступеней в год: с 85-го места в 2009 году до 30-го места в 2010 году.

Юлия Марушевская предложила мне присоединиться к команде, поскольку у меня уже был опыт в наработке законодательной базы. С этого времени я начал работать в Одесской таможне и реализовывать проект, который назывался "Открытое таможенное пространство".

– То есть это была антикоррупционная инициатива?

– Концепция проекта действительно была антикоррупционной: устранить посредников, сократить время таможенного оформления до 15-20 минут, полностью автоматизировать эту процедуру. "Открытое таможенное пространство" предусматривало также обновление кадров таможни, набор нового персонала, молодых людей. Это была антикоррупционная модель, которую мы пытались ввести. Но не так получилось, как думалось.

– Чьи-то интересы воспрепятствовали?

– Я как заместитель руководителя Одесской таможни фактически координировал работу управления по противодействию таможенным правонарушениям и курировал экономическим блоком (это подразделения, контролировавшие вопросы таможенной стоимости). Мы остановили одну большую контрабандную партию, затем вторую, третью и, в конце концов, заставили уйти из Одессы так называемые "площадки". "Площади" – это структуры, подконтрольные контрабандистиам, фирмы-однодневки, целая разветвленная организованная преступная группа, которая оформляет на однодневные фирмы высоколиквидный товар с высокой налоговой нагрузкой. Затем эти фирмы исчезают, а товар сбывается, условно, через 7 километр и другие рынки без уплаты налогов. Такая наша бурная деятельность очень не понравилась тогдашнему руководителю Роману Насирову и еще людям во властных кругах.

Тем не менее, я очень горжусь одним моментом. Когда реформы, которые мы предлагали, были заблокированы и наша команда была уволена не только из Одесской таможни, но и в целом из органов в Одессе, – нас поддержал сенатор Джон Маккейн, тогда в Киеве находившийся с визитом. Это была большая честь, он пожал нам руку, поддержал нас и сказал, что то, чем мы занимаемся – очень круто.

Еще одна вещь, настроившая против нас систему. Михаил Саакашвили, как руководитель Одесской ОГА и Юлия Марушевская, приняли решение не допускать в зону таможенного контроля без серьезных надлежащих оснований правоохранителей, которые вместо борьбы с контрабандой фактически "кошмарили" бизнес. И такое радикальное решение также не понравилось отдельным кругам.

Во время встречи с Джоном Сиднеем Маккейном ІІІ – американским государственным деятелем, политиком, сенатором от штата Аризона (фото: facebook com)

– Вы поддерживаете контакт с Марушевской?

– Насколько мне известно, Юлия Марушевская работает с International Labor Organization [ специализированное учреждение ООН для поддержки международного сотрудничества по обеспечению мира и уменьшению социальной несправедливости за счет улучшения условий труда, – ред. ]. Мы общались с ее руководителем о реализации совместных инициатив в контексте восстановления. Совместно с ILO реализуем проекты по изменению законодательства, антикоррупционным инициативам.

– Какие контрабандные схемы были разоблачены вашей командой во время работы на таможне?

– Одна из первых известных историй, когда в зону ответственности таможенного поста "Евротерминал" [ в Одесском морском порту, – ред. ] прибыло несколько контейнеров с мотоциклами. Принадлежали они группе Артура Прузовского. И таможенная стоимость каждой единицы (они импортировались из Китая) была отмечена в сопроводительных документах на уровне 74 доллара. При этом рыночная стоимость мотоцикла была 1200 баксов. Таможенная стоимость была занижена в десятки раз! Только представьте, какой объем таможенных платежей в размере и НДС, и пошлины не поступил в государственный бюджет. Мы нашли этот факт и остановили попытку оформить продукт.

Я помню панику и страх работников таможни. Они боялись, что им что-то причинят, говорили, что их "в камышах найдут", ведь они впервые за многие годы остановили товар такого "серьезного человека". Тогда я лично уезжал на осмотр этих контейнеров, поддерживал работников.

Далее последовал такой же кейс, в котором были задействованы бывшие сотрудники СБУ Одесского управления. Я был заявителем против этих сотрудников, велось расследование. Имелась информация об их причастности к сопровождению ввоза мотоблоков. Было шесть или семь контейнеров на общую сумму в несколько миллионов долларов. Фигурировали еще фамилии нескольких контрабандистов. И так же была пресечена попытка ввоза этих товаров, составлены протоколы.

Было еще одно расследование. Его, кстати, сопровождал следователь, который сегодня является детективом НАБУ. Уголовное производство, открытое по его материалам, касалось уклонения от уплаты таможенных платежей, занижения таможенной стоимости в зоне ответственности таможенного поста "Черноморск" по ввозу на территорию Украины тканей. Кстати, замечу, что ткани – высоколиквидный товар, который обычно продается не через официальные сети, а через ФЛП. Поскольку он дорог, есть заинтересованность в занижении его таможенной стоимости.

Был и другой случай. Один из наших таможенников был временно откомандирован на руководящий пост в зону ответственности Одесского аэропорта. Там, на одном из рейсов, которые ночью привозили из ОАЭ и Турции, большие баулы брендовых вещей ему предложили взятку. Он сразу вызвал полицию и человека, предлагавшего взятку задержали. Таможенники еще тогда говорили, что такой факт – это впервые в истории. Но смешно то, что в это время подразделения внутреннего контроля, которые тогда считались работниками налоговой милиции и откровенно не разделяли нашу борьбу с контрабандой, просто сказали, что в пять часов у них завершился рабочий день.

– Этим опытом борьбы с коррупцией на таможне вы делились с другими организациями?

– Да, в 2019 году я консультировал специалистов West Sands Advisory Limited из Британии. Для них я готовил отчет по контрабанде и группам влияния на разных таможнях в Украине. Мы год сотрудничали.

– Ваша совместная работа с Саакашвили после таможни не завершилась? Вы еще присоединились к работе Нацсовета реформ…

– Когда Михаил Саакашвили вернулся в Украину, он по предложению президента Владимира Зеленского возглавил исполнительный комитет Национального совета реформ. Перед ним была поставлена задача реформирования разных сфер жизнедеятельности общества. Была создана общественная организация "Офис простых решений и результатов", которую я возглавил. Меня пригласили руководителем направления законопроектной работы в этом процессе. Под председательством Михаила были проведены четыре заседания Национального совета реформ. В заседаниях я непосредственно участвовал, докладывал по нескольким вопросам.

Второе заседание Национального совета реформ, 29 сентября 2020 года (фото: пресс-служба)

"Новый человек может дать новый толчок, новое видение для развития"

– Итак, вы на всех должностях так или иначе приобщались к антикоррупционной тематике. Решение о походе в НАБУ очевидно…?

– Я воспринимаю это как вызов. Я чувствую, что способен справиться с ним. Смогу сохранить достижения и улучшить результаты.

Мое личное мнение, что руководящая должность в НАБУ это не исключительно о знании уголовного процесса, досудебного следствия, уголовного кодекса и т.д. Новый человек не из системы, не имеющей опыта работы непосредственно в правоохранительных органах, органах, осуществляющих досудебное следствие , может дать новый толчок, новое видение для развития. Найти нестандартные решения.

– Когда вы приняли решение подавать документы?

– Сразу после объявления конкурса.

– Вы с Сытником об этом говорили?

– Нет.

– НАБУ появилось на подъеме антикоррупционного тренда, однако результаты его работы не всегда заметны украинцам. Как вы оцениваете первый семилетний срок существования НАБУ?

– Я считаю, что это существенное достижение. Путь НАБУ как первого органа в системе антикоррупционных органов был достаточно сложным. Через 7 лет завершено становление НАБУ и всей антикоррупционной системы, необходимой для обеспечения неотвратимости наказания причастных к коррупции лиц. Это и Специализированная антикоррупционная прокуратура, и Высший антикоррупционный суд.

Конечно, за эти 7 лет, от создания НАБУ и до начала функционирования ВАКС, наибольшая часть деятельности – это НАБУ. Но НАБУ действовало в условиях старой судебной системы, где они постоянно сталкивались со сливом информации о определенных следственных действиях, за санкционирование которых они обращались в суды общей юрисдикции, и с затягиванием дел в судах. Это серьезный вызов, который влиял на показатель деятельности НАБУ.

Мы понимаем, что НАБУ как орган досудебного расследования имеет определенную результативность с момента внесения сведений в Единый государственный реестр досудебных расследований и фактически уведомление лиц о подозрении, завершении досудебного следствия и передаче материалов в суд. И здесь эта цепь обрывалась. Далее общество не видело неотвратимости наказания лиц, задержанных НАБУ в виде реальных приговоров. А задерживали они серьезных фигурантов, у которых были ресурсы – финансовые, медийные, властные, включая влияние на принятие законодательных решений. Вспомните, сколько раз были попытки ограничить независимость бюро, показательно также затягивание процесса предоставления НАБУ права самостоятельного снятия информации с телекоммуникационных сетей – так называемой "прослушки".

– Какая ваша виза я следующего этапа деятельности НАБУ?

– Первое, это усиление институциональной способности. В частности, практическая реализация положений законодательства о возможности самостоятельной "прослушки" НАБУ. Это исключит возможность утечки информации при совершении негласных следственных действий и даст еще большую независимость от тех или иных правоохранительных и государственных структур.

Во-вторых, увеличение штатной численности НАБУ позволит завершить формирование территориальных управлений. Это усугубит коммуникацию и с обличителями, и с общественностью на местах, позволит повысить эффективность работы и расследовать большее количество преступлений.

Следует также предусмотреть возможность создания в структуре НАБУ собственной полноценной экспертной службы.

Кроме того, необходимо внедрение новых технологий в деятельность следственных подразделений, что существенно упростит и процедуру раскрытия преступлений, и получение информации и обмена ею. Вообще считаю, что цифровизация является одним из главных инструментов борьбы с коррупцией. Если состоится цифровизация работы всех государственных институций – будут уничтожены предпосылки коррупции.

– Верите в свою победу?

– Бесспорно верю.